Центральная Азия: вместе не получается, врозь невозможно

В Киргизии, в местечке Чопон-Акке на берегу Иссык-Куля, состоялась четвертая консультативная встреча президентов пяти государств Центральной Азии. По ее окончании планировалось подписание самого важного документа встречи — Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке. Казахстан, Узбекистан и Киргизия свои подписи под ним поставили, а вот Таджикистан и Туркмения — нет: отговорились тем, что прежде они должен пройти «внутригосударственные процедуры», которые еще не завершены.

О смысловом наполнении договора будет сказано ниже. Здесь же заметим, что целью государств ЦА, начиная с распада Советского Союза и провозглашения суверенитета новых независимых государств, считалась региональная интеграция для самостоятельного решения проблем безопасности пяти стран и их тесного экономического взаимодействия, однако столь благие намерения так и не были осуществлены. Вероятно, этому помешали, в том числе, распри между ними, затяжная гражданская война в Таджикистане, коррупционные войны, другие «уважительные причины», а, говоря коротко — отсутствие политической воли, последовательности действий и наличие изрядного местечкового эгоизма.

Так, Узбекистан, изначально ратовавший за объединение государств ЦА, дал «задний ход» — случилось это в пору президентства покойного ныне Ислама Каримова: соответствующая инициатива вдруг стала «неприемлемой» для его страны. Но времена, так сказать, трансформируются, причем не в пользу безопасности и суверенитета государств региона. Власть в Узбекистане сменилась, и нынешний глава государства Шавкат Мирзиеев выступил за возобновление консультативных встреч. Первая, после долгой паузы, состоялась в 2018 году, и затем они регулярно проводились до 2020-го — потом помешала пандемия коронавируса.

И тут грянули украинские события, прямо или косвенно отразившиеся на уровне сотрудничества государств ЦА с их основными инвесторами и торгово-экономическими партнерами — Россией и Китаем. Появилась опасность того, что республики региона опосредованно могут попасть под санкции, введенные Западом против России.

Кроме того, геополитическая ситуация претерпела изменения в связи с выводом из Афганистана вооруженных сил США и усилением афганской угрозы, более всего актуальной для Таджикистана. Самое время задуматься о региональной интеграции. Но насколько одинаково серьезно повышенную турбулентность в регионе — политическую, террористическую, сепаратистскую, в сфере экономики и т. д. — воспринимают государства Центральной Азии? Верно ли то, что они потихоньку готовятся отчалить от России, выступающей гарантом их безопасности (ее военные базы дислоцированы в Киргизии и Таджикистане); дистанцироваться, по мере возможности, от Китая, Запада, иных игроков, заинтересованных в усилении своего присутствия в регионе, и решать вопросы самостоятельно, в формате «пятерки»?

Каждый из президентов говорил на саммите о своем, о важном. Так, лидер Казахстана Касым-Жомарт Токаев, посетовав на приграничные конфликты (вероятно, он имел в виду вооруженные столкновения между Киргизией и Таджикистаном), инициировал создание в РК экспертной площадки для завершения процесса делимитации границ. И в самом деле: «Каждый выстрел на межгосударственных границах отдается тяжелым эхом не только в вовлеченных странах, но и во всем регионе».

Президент Таджикистана Эмомали Рахмон твердил об афганской угрозе, распространении экстремизма, «трансформации существующего миропорядка». Лидер Киргизии Садыр Жапаров сделал акцент на том, что его страна «не получает адекватного возмещения от накопления и сохранения водных ресурсов» и предложил соседним государствам позаботиться о внедрении взаимовыгодных механизмов водопользования. Его узбекский коллега Шавкат Мирзиеев озвучил проблемы более масштабные: «дефицита доверия на глобальном уровне», логистики, совместного с соседями развития экономики, раскрытия имеющихся потенциальных возможностей региона. А новый президент Туркмении Сердар Бердымухамедов подчеркнул, что его страна рассчитывает на активное региональное сотрудничество в сфере поставок энергоносителей.

Жапаров пожелал пригласить на следующий саммит — в качестве «гостя» — представителя Азербайджана, а Токаев (не зря же он карьерный дипломат) — Россию. Кстати, тот факт, что РФ на саммите представлена не была (но какая в том нужда?), вызвал весьма злорадные комментарии в среде центральноазиатских экспертов: они восприняли это как — «наконец-то!» — предпосылку к оборачиванию государств ЦА «спиной к Москве».

Выше было сказано о задумке интеграции государств Центральной Азии. На сегодняшний день идея эта все еще видится утопической, поскольку они пока даже не могут наладить элементарное региональное сотрудничество и навести хотя бы относительный порядок в своих странах. Киргизия и Таджикистан годами почти воюют на почве неразделенной границы и — не исключено — неразделенных коррупционных интересов. Параллельно Душанбе трясется, как бы его не одолел «Талибан» (запрещенная в РФ организация), и никак не может решить проблемы в Горно-Бадахшанской автономной области. О коррупции и нищете, авторитарном правлении в стране «Росбалт» писал не единожды.

Казахстан, при всем его видимом, но сомнительном «благополучии», пережил в начале года попытку государственного переворота, фактически сорванного при помощи Москвы. Не обошли волнения и Каракалпакскую Республику в составе Узбекистана. В Туркмении же авторитарность правления доведена до абсурда и сравнима разве что с северокорейской, серьезно тормозящей социально-экономическое, инвестиционное, интеллектуальное и иное развитие республики. Причем надежд на то, что ситуация в стране, единственным «капиталом» которой можно считать ее нейтральный статус и солидные, но не освоенные полноценно месторождения природного газа, разрешится — нет.

Мощь Вооруженных сил всех пяти государств Центральной Азии, за исключением (с натяжкой) одной-двух, удовлетворительной и адекватной угрозам безопасности, считать нельзя. Хочешь — не хочешь, а за помощью им, включая и инвестиционную, все равно приходится обращаться к России и/или Китаю. Так что ни о каком их «полном и безусловном суверенитете» всерьез говорить излишне. Но у России сейчас большие проблемы с Украиной, породившие и проблемы экономические. Так может ли регион рассчитывать на ту помощь, которую Москва оказывала ему еще год назад?

Что делать? Открывать «двери» для внерегиональных игроков или друг для друга в собственном ареале — Центральной Азии? Второе предпочтительнее, но республики ЦА имеют разную, хоть еще и не выраженную внешнеполитическую ориентацию. Одни заглядываются на Турцию, Иран, Индию, Запад, другие — все еще на Россию. Но в нынешних геополитических условиях все же предпочтительнее договориться между собой и привлечь в регион разных игроков, строго уравновесив их влияние — в соответствии с собственными, а не чужими интересами.

В этом плане Узбекистан, пожалуй, является эталонной страной: он не суетится, не делает резких внешнеполитических движений, открыт для разумных инвестиций, в том числе российских, и при этом сохраняет приверженность принципу невмешательства во внутрирегиональные конфликты и конфронтацию между Россией и Западом. Уж не потому ли одно из узбекских предприятий все же попало под вторичные санкции Запада из-за его вполне невинного сотрудничества с РФ в сфере военной промышленности: показательное «наказание», чтоб другим неповадно было. Этого «неповадно» как раз и опасаются государства Центральной Азии.

«Мир, стабильность и благополучие всего региона зависят от нашей сплоченности, готовности принимать решительные меры по защите общих интересов Центральной Азии», — сказал Мирзиеев. Это конечно, идеальная формула, но возможно ли ее практическое применение в условиях наличия в регионе столь «разнокалиберных», во всех отношениях, стран.

Им хорошо бы создать нечто вроде Движения неприсоединения (светлой памяти Джавахарлала Неру!), то есть отказаться от участия во всех военных блоках (Казахстан, Киргизия и Таджикистан состоят в ОДКБ), но куда им деваться, когда рядом — Афганистан, и никто, кроме России и, по обстоятельствам, — Китая, им не поможет. То есть государствам Центральной Азии необходимо сформировать такую интеграционную модель, при которой внутренняя дестабилизация каждой из них при участии или без оного внешних сил стала бы крайне затруднительной. Но до этого, видимо, еще очень и очень далеко.

Напомним, Таджикистан и Туркмения пока не подписали договор о дружбе. А в нем, в частности, поясняется, что реализация этого документа станет прочной основой для дальнейшего углубления взаимовыгодного сотрудничества между государствами региона, выстраивания оптимальной модели взаимоотношений с мировым сообществом и выработки общих подходов к современным вызовам и угрозам; будет способствовать развитию межгосударственного взаимодействия в Центральной Азии.

Но Ашхабад этот документ не вдохновил: имея в виду свой нейтральный статус, он игнорирует как ОДКБ, ЕАЭС и ШОС, так и другие объединения. А Душанбе все выясняет отношения с Бишкеком. В общем, договориться и выполнять взятые на себя обязательства никак не получается. А поболтать, точнее, отправлять «сигналы» России, Китаю, Западу и т. д. — отчего бы и нет: «в случае чего», их можно объяснить так, как того потребует текущий политический момент.

Парадоксально, но факт: при том, что существующая геополитическая ситуация, сама обстановка в большинстве государств Центральной Азии буквально диктует шаги по их интеграции, по сути ничего не меняется — «болото» для построения нового «города-сада» не осушается. И чем глубже вникаешь в причинно-следственную связь внутри- и внешнеповеденческой данности государств региона, тем больше убеждаешься в еще долгой невозможности полноценной интеграции пяти республик. А также в том, что, условно говоря, «город-сад» сложно, но можно построить в отдельно взятой стране — например, в Узбекистане, при его теперешней власти.

Нынешний саммит глав государств Центральной Азии, несмотря на их культурную, ментальную и иную схожесть подтвердил это. Каждая из республик пока развивается (или деградирует) сама по себе, то есть так, как удобно ее элитам: в будущее, даже ближайшее, мало кто из них смотрит трезвыми глазами.

Ирина Джорбенадзе