Почему Лукашенко «не знает», чей Крым

Белорусское министерство юстиции 3 мая отказало в регистрации политической партии «Союз». Здесь бы не было ничего удивительного — в Белоруссии новые политические партии не регистрировались уже десятка полтора лет, вот только оргкомитет по ее созданию был сформирован на платформе гражданской инициативы, которая с 2016 года продвигает белорусско-российскую интеграционную повестку. То есть белорусские власти (читай — президент, чиновники такие решения не принимают) просто закрыли возможность создания в стране пророссийской партии.

Однако на фоне прошлогодних событий «белорусской революции» Лукашенко остался у власти лишь благодаря открытой поддержке России. После этого, казалось, он должен был бы всячески продвигать интересы РФ у себя в стране. Но — нет. «Бацька», как только почувствовал, что его власти угрозы нет, вернулся к состоянию бесконечной торговли с Москвой. Один из самых удручающих символов которой — непризнание официальным Минском независимости Абхазии и Южной Осетии, а также российской власти в Крыму.

Чей для Лукашенко Крым?

За последние полгода отношения между Минском и Киевом ухудшились до состояния полноценной «холодной войны». Казалось бы, для главы Белоруссии самое время официально признать Крым российским — и союзнику душу погреть, и украинским «злодеям» отомстить за поддержку белорусской оппозиции. Однако Лукашенко на это не идет — судя по всему, оставляет вопрос полуострова «подвешенным» ради будущей торговли. Причем как с Москвой, так и с Западом.

Можно понять, почему «бацька» не признал переход Крыма в состав РФ в 2014–2016 годах: тогда Белоруссия зарабатывала большие деньги на дружбе с Украиной, в изобилии поставляя своей южной соседке военную технику, оборудование, материалы двойного назначения, топливо и т. д. Например, с 2016-го основной грузовик Вооруженных сил Украины и Нацгвардии — не собственный украинский КрАЗ, а белорусский МАЗ-6317, многими тысячами поставляемый в виде машинокомплектов для отверточной сборки на Украине.

Очень выгодная торговля с Киевом и стала причиной того, что только весной 2019-го Александр Лукашенко, наконец, сподобился публично озвучить причины непризнания российского суверенитета над полуостровом. 1 марта в ходе телешоу «Большой разговор с президентом», отвечая на вопрос, не настало ли время Белоруссии официально признать вхождение Крыма в состав РФ, Лукашенко напомнил, что в 1995 году он был одним из подписантов Будапештского меморандума. «Крым официально в моем присутствии был признан территорией Украины, — отметил он. — И я подписал этот документ. Что вы от меня сегодня хотите?»

Ну и, разумеется, не обошлось без импровизации: «Скажите, что изменится после того, как я сейчас, в прямом эфире, заявлю о том, что Крым российский? Ничего. Это пройдет новостью вечером, а утром — забудут, никто слова не скажет. На Западе — ну, может, кто-то заметит. У нас народ подумает: ну, Лукашенко, чего ты влез в это, столько времени прошло? В Украине скажут „собака“ и плюнут в мою сторону. В результате что мы получим? Понимаете, нужно смотреть дальше, глубже».

Понятно, что российскую публику такие «отмазки» харизматичного союзника не удовлетворяли. Так что год спустя уже лично Путину пришлось объяснять, почему Александр Григорьевич хочет, но не может признать Крым российским. В марте 2020-го, в ходе встречи с представителями общественности полуотсрова, Путин отметил, что Белоруссия «имеет право проводить ту внешнюю политику, которую считает целесообразной и полезной для себя». «Не ставьте президента Белоруссии в сложное положение. Он хочет выстраивать отношения такие добрососедские с Украиной, думаю, в этом все дело, а не в экономической целесообразности или в отсутствии таковой для перевозчиков — в этом все дело», — заявил российский лидер.

При этом Путин выразил надежду на то, что вопросы об авиасообщении Белоруссии с Крымом «будут когда-нибудь решены», и объяснил, что «Союзное государство — это не в прямом смысле единое государство, а два разных субъекта международного права».

Осколки Грузии и страх перед санкциями

«Почему Лукашенко не признал ни Абхазию, ни Южную Осетию? Потому что если он их признает, то ему придется сидеть на равных, скажем, с правителями этих стран и признавать, что он такой же, как они. А для него это — принципиальный вопрос, — высказала свое видение „Росбалту“ белорусский политик, глава гражданской кампании „Наш дом“ Ольга Карач. — Знаете, как в анекдоте про зайца: кто на нас с Мишей? Одно дело, когда ты сидишь в союзе с Владимиром Путиным, против которого воюет целый мир. Совсем другое — ты сидишь в союзе с маленькой Абхазией, ЮО и т. д. В этой ситуации ты выглядишь просто клоунским царьком».

Кроме того, по мнению эксперта, Александр Григорьевич очень обиделся, что Владимир Путин решал вопрос признания Осетии и Абхазии в тот момент, когда официально главой Союзного государства был именно Лукашенко. «Напомню, что в 2008 году, в момент начала войны, формальный глава Союзного государства Александр Лукашенко и формальный премьер Союзного государства Владимир Путин находились рядом на трибуне стадиона „Птичье гнездо“ в Пекине, — говорит Ольга Карач. — Но Путин обсуждал кавказский узел не со своим на тот момент „начальником“ и союзником, а с другими лицами — с американским президентом, например. Лукашенко этого не простил и затаил обиду. Именно эта мелочность в стиле „со мной не посоветовались“ и привела к тому, что Лукашенко не признал республики».

Сам начальник Белоруссии часто говорил, что отказался от признания независимости самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии из-за угрозы экономических санкций. В начале августа 2020-го в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону тогда еще легитимный президент рассказал, что был готов поддержать Россию, но ему пригрозили санкциями. Дескать, в НАТО посчитали, что после его признания суверенитета республик начнется «парад признаний», и по этой причине Минску пригрозили отключением от системы международных банковских переводов SWIFT и другими мерами. Тогда, по его словам, белорусский лидер рассказал об этом тогдашнему президенту России Дмитрию Медведеву и предложил компенсировать Белоруссии возможные потери от санкций, но тот в итоге не решил этот вопрос.

В другой ситуации Лукашенко так рассказывал о тех событиях: «Я был готов подписать вечером указ о признании Абхазии. По крайней мере, я так сказал россиянам. Давайте! Но что будет завтра? Хавьер Солана, генсек НАТО бывший, он приехал ко мне, диктатору, вечером, долгий был разговор, хороший, и говорит: „Если вы признаете Абхазию, то, первое, мы вас отключаем от банковской системы, вы попадаете в полную изоляцию, то, то, то“. Вот он мне выложил честно и откровенно».

После этого Лукашенко заявил, что Белоруссия и Грузия — «дружественные страны с прекрасными отношениями». И в самом деле, Лукашенко в 2018 году в Грузии посещал мемориал военным, «павшим за единство Грузии», то есть участвовавшим в грузинско-российской войне.

Впрочем, у этой истории есть один негласный аспект. Экс-президент Грузии Михаил Саакашвили не скрывает, что благодарен Лукашенко за его позицию, занятую после событий августа 2008 года. И, по неофициальной информации, практичный Александр Григорьевич с тех пор неоднократно использовал Саакашвили как эффективный канал «прямой закрытой связи» с лидерами западных стран, прежде всего — США.

Понятно, что самому Александру Лукашенко глубоко безразличны статусы Крыма, Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья, ДНР и ЛНР. Для него формальное признание или непризнание их юридического статуса — это товар. Который он, судя по всему, бережно хранит для дальнейшей торговли.

Вячеслав Гордиенко