Задача — максимально напугать протестующих

В семимиллионном Гонконге, бывшей британской колонии, с 1997 года являющейся специальным административным районом Китая, продолжаются массовые демонстрации. На улицы выходят сотни тысяч, а в отдельные дни до двух миллионов человек. Дело уже дошло до строительства баррикад и столкновений с полицией. И все это несмотря на то, что власти, вроде бы, пошли на некоторые уступки.

Массовость и упорство протестующих ставят вопрос о том, в чем состоят глубинные причины происходящего в Гонконге. Не менее актуален и другой вопрос: не приведут ли эти протесты к кровавым событиям, аналогичным тем, что произошли в 1989 году на пекинской площади Тяньаньмэнь. Об этом в беседе с обозревателем «Росбалта» рассуждает руководитель Школы востоковедения ВШЭ Алексей Маслов.

— Повод для нынешних гонконгских протестов хорошо известен— законопроект об экстрадиции преступников и подозреваемых из Гонконга на материковый Китай. Как известно, протестующие опасались, что в случае его принятия выдавать пекинским властям будут не только уголовников, но и политических противников правящего в КНР режима. Однако протесты идут уже несколько месяцев и накал их не снижается. В чем, по-вашему, глубинные причины происходящего?

— На мой взгляд, главная причина — это несовпадение менталитетов жителей КНР и Гонконга. Буквально на прошлой неделе среди гонконгцев провели соцопросы на тему, кем они себя считают. Так вот, больше половины опрошенных — 51% — сказали, что они гонконгцы. И лишь 12% ответили, что считают себя китайцами, живущими в Гонконге. Понятно, что такой нации как «гонконгцы» не существует, но, тем не менее, мы видим, что здесь возник особый слой людей, считающих себя неким отдельным образованием.

Надо отметить, что эти протесты стимулировало еще и достаточно серьезное наступление КНР на финансовые интересы Гонконга. Дело в том, что Пекин очень активно стал развивать экономический проект зоны Большого залива, который, в конечном счете, должен был объединить Гонконг, Макао (еще один специальный административный район Китая) и провинцию Гуандун.

Формально Гонконг продолжал оставаться при своих особых правах, но экономически и финансово он постепенно терял самостоятельность и доходность. Таким образом, удар был нанесен прямо в сердце гонконгской экономики.

— Какие еще причины протестов вы бы отметили?

— Третий момент здесь состоит в том, что Гонконг привык жить свободно, обращая мало внимания на политику КНР. Закон об экстрадиции так стимулировал протест еще и потому, что вместе с ним ожидались и ограничения свободы интернета, то есть внедрение здесь китайской модели всемирной сети. Из-за этого молодежь была крайне возмущена.

Четвертая причина — это экономическое торможение развития самого Китая. Как по объективным, так и по субъективным причинам. Оно идет ежегодно на десятые доли процента ВВП. Например, в этом году, вероятно, следует ожидать его рост на 6% против 6,2% в прошлом. Хотя многие эксперты, например некоторые японские экономисты, полагают, что и этим цифрам верить не стоит, а реальный рост ВВП Китая уже находится в пределах 4%.

Гонконг был крайне заинтересован в Китае в то время, когда тот рос гораздо более высокими темпами. Но удар США по китайской экономике расколол местное гонконгское общество на несколько лагерей. Часть людей здесь поддержали даже не столько США, сколько идею, что Китай в своем экономическом наступлении на мир должен держаться в рамках приличия.

— Отсюда, вероятно, заявления Пекина о том, что гонконгские протесты подталкивают из Америки?

— Протесты, на самом деле, возникли сами собой, а США этим воспользовались. Думаю, там даже не ожидали такого их масштаба, а сейчас очень грамотно выставляют их как борьбу за гражданские права. Но вот что пугает: протест стал иррационален, он не выдвигает никакой позитивной программы.

Негативная часть — понятна. Запрет на экстрадицию. Но эта проблема уже снята, законопроект отозван. На всех демонстрациях также висит лозунг «Гонконг — это не Китай» — это тоже понятно. Но при этом не ясно, чего они хотят. Поэтому КНР не может обсуждать их требования.

— Я так понимаю, что и какого-то единого центра руководства этим протестом нет.

— Нет, и это часть попытки анонимизировать протест. Например, масса социальных сетей используется неявным образом. Скажем, где-то в переписке в Facebook люди обсуждают, что они пойдут в какой-то магазин, а в реальности договариваются о месте сбора. Или пишут, что будут ловить покемонов в той или иной части Гонконга, а на деле это также указание того места, где они хотят собраться. Если учесть, что Гонконг сам по себе невелик, то работает и «сарафанное радио».

Во многом это превратилось в некую игру, которая, на мой взгляд, закончится очень плохо, потому что китайские власти начали серьезную кампанию по деанонимизации этих людей. Это не лидеры протестов, а скорее именно «зачинщики» выступлений.

В Вашингтоне сейчас как раз и ожидают, что руководство КНР введет в Гонконг свои войска и под телекамерами, которые имеются там на каждом перекрестке, начнет разгонять протестующих, потеряв таким образом свое лицо.

— Вспомним, что скоро должно отмечаться 70-летие Китайской Народной Республики — 1 октября 1949 года было провозглашено образование КНР. Готов ли Пекин в преддверии этой даты к применению военной силы для разгона гонконгских протестов?

— Председатель КНР Си Цзиньпин не может 1 октября взойти на трибуну и говорить о стабильности и нерушимости, об успешности модели «одна страна — две системы», когда Гонконг так шумит. Поэтому задача руководства Китая состоит сейчас в том, чтобы максимально напугать манифестантов. Не случайно в китайском сегменте интернета постоянно идут сейчас утечки информации с фотографиями китайской бронетехники, стоящей на границе с Гонконгом, или например, о том, как на территории соседнего с ним города Шеньчженя проводятся учения по разгону демонстраций.

Власти показывают, что они готовы к жестким мерам. Одновременно они дают сигнал, что готовы договариваться с протестующими и усиливают влияние главы гонконгской администрации Кэрри Лам, которая почти ежедневно обращается к манифестантам с просьбой разойтись.

Если протест сойдет на нет, тогда силового варианта не будет. Однако вероятность того, что будет именно так, очень мала. В том числе и потому, что эти протесты наносят очень сильный удар по официальной концепции «одна страна — две системы». Уже сейчас на события в Гонконге откликнулись власти и СМИ Тайваня, которые говорят, что, мол, вы предлагали нам возвращение в КНР по схеме «одна страна — две системы», но она не работает.

Плюс китайские власти очень опасаются, что события в Гонконге могут вызвать «эффект домино» и повлиять на усиление протестных настроений в Синьцзяне (Синьцзян-Уйгурский автономный район) и Тибете. Пока там выступлений нет, но сарафанное радио работает, и в этих районах и за их пределами, безусловно, есть силы, которые хотели бы такие настроения стимулировать. В этом случае Китай будет обложен очагами гражданской войны. Плюс, не забудем, огромный «накат» на Китай со стороны США.

Все это может ударить непосредственно по Си Цзиньпину, который не может снять эти противоречия. Поэтому я думаю, что силовой вариант решения «проблемы Гонконга» вполне вероятен и случится это до конца или даже до середины сентября.

Беседовал Александр Желенин