Россия — Иран: соперники или союзники?

Завершился официальный двухдневный визит в Россию президента Ирана Хасана Роухани. Накануне его приезда Кремль анонсировал подписание между сторонами масштабных экономических соглашений. Также сообщалось, что главы двух государств рассмотрят весь комплекс вопросов российско-иранского сотрудничества, уделив особое внимание расширению торгово-экономических и инвестиционных связей, в том числе, в контексте реализации значительных проектов в сфере энергетики, транспортной инфраструктуры, нефтегазовой области.

Не сказано о главном: степени реальности реализации долгосрочных проектов в условиях, когда позиции Ирана и России совпадают далеко не во всем, и разговоры о стратегическом партнерстве двух стран не вполне корректны. Скорее, они носят выборочно союзнический характер, о чем будет сказано позже, после краткого пересказа официальной информации, распространенной по итогам переговоров Роухани с президентом России Владимиром Путиным.

Первым, сказанным Роухани на встрече с Путиным «для журналистов», было то, что сотрудничество России и Ирана не направлено против третьих стран, и его целью является укрепление стабильности в регионе. Он отметил «хороший опыт» Москвы и Тегерана в борьбе с международным терроризмом и наркоугрозой.

Президенты также распространили совместное заявление, в котором поддержана идея превращения Ближнего Востока в регион, свободный от ядерного оружия. Они, кроме того, подтвердили свою приверженность принципу территориальной целостности Сирии и мирному урегулированию сирийской проблематики. Стороны не забыли в своем заявлении и о Турции, которая вместе с Россией и Ираном, то есть в трехстороннем формате, создала условия для проведения межсирийского диалога в Астане. Формат этот «обеспечил возможность установления эффективного и устойчивого режима прекращения огня в Сирии».

В своем совместном заявлении Путин и Роухани выразили обеспокоенность продолжающимся ухудшением ситуации в Афганистане, ростом террористических угроз со стороны экстремистских сил в этой стране. В документе отмечена «необходимость реализации конкретных мер по ликвидации глобального производства наркотиков, включая уничтожение незаконных посевов наркосодержащих растений и производств по их переработке» в Афганистане.

Президенты России и Ирана, кроме того, обсудили «разрушительную войну» и «расширение террористической деятельности» в Йемене, подчеркнули необходимость урегулирования кризиса в этой стране мирным путем, а также важность снятия экономической и гуманитарной блокады с Йемена.

На совместной пресс-конференции Роухани проинформировал, что обсудил с Путиным вопросы мира и безопасности в регионе. По его словам, Россия и Иран «двигаются в сторону стратегических отношений» и «перешли к реализации крупных долгосрочных проектов». К последним, вероятно, можно отнести и создание зоны свободной торговли между Ираном и государствами — членами ЕАЭС. А Путин добавил, что Россия видит «хороший потенциал» для расширения взаимодействия с Ираном в нефтяном секторе — это и совместное освоение крупных углеводородных месторождений в ИРИ, и стабилизация мировых цен на нефть.

По его словам, на переговорах особое внимание было уделено двусторонним проектам в области атомной энергетики. Кстати, «Росатом» и Организация по атомной энергии Ирана подписали меморандум о взаимопонимании в области транспортировки ядерных материалов. А «Газпром» и «Национальная иранская нефтяная компания» (NIOC) — меморандум о сотрудничестве в газовой сфере и заключили соглашение о конфиденциальности.

Судя по планам, озвученным в прошлом году Тегераном, стороны планируют создание консорциума российских компаний для разработки иранских углеводородных месторождений.
На пресс-конференции Путин также проинформировал, что обсудил с Роухани пути расширения кооперации в машиностроении и гражданской авиации: «На повестке дня — возможные поставки в Иран современных среднемагистральных самолетов типа Sukhoi Superjet 100 и вертолетов для санитарной авиации страны».

Словом, официально встреча получилась «политико-экономической» на благостном фоне завершения строительства международного железнодорожного транспортного коридора «Север-Юг», в котором одинаково заинтересованы и Россия, и Иран. Магистраль эта свяжет Иран с железными дорогами Европы и рынками ЕАЭС, а Россия получит доступ к портам Персидского залива и государствам Индийского океана.

Говоря об экономике. Совместных планов громадье, включая строительство Россией второй и третьей очереди ядерного реактора («Бушер-2») в Иране и тепловых электростанций; нефтехимию, модернизацию иранских железных дорог, автомобилестроение, авиастроение и т. д. Не говоря уже о том, что Иран может стать одним из крупнейших рынков для ВПК России: после того, как Тегеран все же получил от Москвы зенитно-ракетные комплексы С-300, он стал подумывать и о приобретении С-400. А там дело может дойти и до продажи Россией своему союзнику танков и истребителей.

Но встреча Путина и Роухани, какие бы фанфары ей не сопутствовали, прошла на весьма неоднозначном фоне российско-иранских отношений. Полного доверия Тегерана и Москвы друг к другу нет и быть пока не может, поскольку наряду с темами притяжения сторон, существуют и темы их отдаления. Однако большее сближение стимулируют США, угрожая Ирану новыми санкциями. Это очень большая проблема для Ирана, подталкивающая его к «дружбе» не только с Россией, но и со всеми, с кем возможно, что не очень хорошо для России. Но, вероятно, она остается в приоритетах Ирана — по крайней мере, на почве Сирии, военно-промышленного комплекса, атомной энергетики и транспорта.

Но при этом не следует закрывать глаза на то, что в той же Сирии повестки Москвы и Тегерана совпадают не полностью. Да, сейчас стороны являются военными союзниками, стремящимися остановить войну в САР, и если бы не это обстоятельство, Башара Асада уже давно не было у власти. Но Россия — светское государство, выступающее за светскую Сирию и равные права в ней всех религиозных групп. Иран же ориентирован на усиление и распространение шиитского влияния — и не только в Сирии, 75% населения которой составляют сунниты. То есть вопрос будущего Сирии в религиозном срезе станет крайне актуальным сразу же после того, как эта страна вернется к мирной жизни.

Во-вторых, Иран считает Израиль своим злейшим врагом, в то время как Россия в меру сотрудничает с ним в вопросах безопасности. В-третьих, несмотря на взаимодействие по Сирии, Москва и Тегеран, по сути, продолжают оставаться конкурентами не только на Ближнем Востоке, но в Центральной Азии и на Каспии. Впрочем, если обстановка в этих регионах обострится, можно ожидать, что ситуационно Россия и Иран будут находиться по одну сторону «баррикад».

Хотя весьма тревожным был эпизод с использованием Россией иранской авиабазы «Хамадан» для борьбы с терроризмом в Сирии. Шум тогда в Иране был поднят «знатный», поскольку Конституция этой страны запрещает размещение на ее территории иностранных военных баз. И хотя российской базы как таковой там не было, полеты все же прекратились. Пару дней назад, когда Роухани уже находился в Москве, глава иранского МИД Джавад Зариф подтвердил, что у России военных баз в его стране нет. Но, отметил он, если у Москвы появится необходимость в иранских объектах для борьбы с терроризмом, она будет рассмотрена.

Далее. Иран и Россия являются конкурентами на рынке углеводородов, и первый не скрывает своей решимости наращивать добычу нефти, перекрывая тем самым немалый сегмент освоенного Россией европейского рынка. К примеру, Белоруссия уже стала закупать иранскую нефть. С экспортом иранского газа пока существуют проблемы, но, думается, в среднесрочной перспективе и они решатся.

Не особенно привлекает стороны и взаимная торговля — она вообще находится на смешном, «подплинтусном» уровне. Так, в прошлом году во внешней торговле России на долю Ирана пришлось 0,4%, а доля РФ в иранской внешней торговле составила немногим более 4%. В денежном выражении российско-иранский товарооборот составил чуть больше 2 миллиардов долларов. Так что достичь анонсированного на ближайшее время уровня — 10 миллиардов долларов — будет нелегко.

Иран преимущественно ориентирован на получение инвестиций и технологий — в основном, в добычу газа и строительство соответствующей инфраструктуры для его экспорта в Европу. Вот тут-то может найти коса на камень, то есть произойти конфликт интересов, если Россия сама не вложит деньги на реализацию приоритетных для Ирана программ — разумеется, не без собственных выгод.

В общем, в бизнесе и торговле Ирану и Росси гораздо труднее договориться, чем в политике. Успехи в последней почти гарантированы из-за нежелания обеих стран мирового доминирования США и их вмешательства в дела других государств. Собственно, это является главной основой союзнических отношений Москвы и Тегерана. Тем более, если на каком-то этапе к ним примкнет и Пекин — это уже из области кошмарных снов Вашингтона, который постарается максимально отдалить Россию от Ирана и не допустить до них такого устрашающего «довеска», как Китай.

В общем, если Вашингтону удастся ухудшить российско-иранские отношения, сорвать ядерную сделку Тегерана, а заодно и взбаламутить Турцию против России, это укрепит его позиции не только в Сирии, но на всем Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на Южном Кавказе. Словом, «Евразия подо мною».

Но если Иран все же вступит в ШОС с перспективой превращения этой организации в оборонный альянс и противовес НАТО, тогда он сможет надежно прикрыться «зонтиком» России. Но вопрос в том, как тогда сложатся и будут ли развиваться российско-израильские отношения? Что ж, если развитие событий будет именно таким, Москве придется балансировать на или между противоречиями Ирана, Израиля и Турции.

Проблема в том, насколько тонко ей это удастся сделать.

Ирина Джорбенадзе