Проблема-2023

На первый взгляд, обещанный Евросоюзом отказ от нефти и нефтепродуктов из России каких-то новых трудностей нашей стране и ее гражданам не обещает. Ведь, вроде бы, все уже произошло. Блокировка импорта уменьшила ввоз товаров в РФ по меньшей мере раза в три, а может, и в пять. Это и стало главным на сегодня санкционным ударом.

Доллары и евро, которые держава по-прежнему в огромных количествах выручает в обмен на нефть, мазут и газ, сейчас просто невозможно потратить. К тому же их ведь не в коробках сюда везут. И даже если бы вдруг захотелось, один из западных запретов — на ввоз наличной валюты в Россию. Поэтому выручка за вполне материальные российские энергоносители совершенно виртуальна. Это некие условные цифры, возникающие на банковских счетах.

Делиться рискованными предположениями, где эти счета нынче размещаются, я не стану. Скажу только, что эмитенты соответствующих валют — американцы и европейцы, — если сильно захотят, вполне могут ударить по любым долларовым и евровым счетам. И зарабатывать слишком много такой валюты, не имея возможности ее тратить, по нынешним временам даже недальновидно.

Поэтому на шестой европейский санкционный пакет и вытекающее из него снижение экспортной выручки можно смотреть философски. Особенно с учетом того, что эмбарго на российскую нефть и нефтепродукты вводится поэтапно и предусматривает различные оттяжки и даже изъятия для венгров и приравненных к ним других потребителей. Всерьез оно заработает только в следующем году. И даже тогда потери будут, по формальному счету, некритичны.

Согласно первым опубликованным сейчас оценкам, ущерб России от предусмотренной шестым санкционным пакетом блокировки поставок сырой нефти в ЕС (по морю и частично по трубопроводам) может составить $22 млрд. Эти цифры выглядят заниженными и к тому же не учитывают огромную торговлю нефтепродуктами.

В 2021-м суммарная российская выручка от нее составила $180 млрд, и наполовину это были деньги, заплаченные покупателями из Евросоюза. Но даже при почти полной потере европейского рынка, что маловероятно, недостача в 2023-м (считая в постоянных ценах) не превысит $80 млрд. Правда, к ней добавятся убытки от уменьшения поставок газа, общеевропейскими санкциями еще не обложенных, но фактически урезаемых. Однако и с ними возможный ущерб вряд ли превзойдет $100 млрд.

По прежним меркам — потери колоссальные. Но по нынешним временам — не то, о чем так уж плачут. Тем более речь идет о проблемах 2023-го года, который когда еще будет, и к тому же о расчетах в неизменных расценках. А в реальности нефтяные цены круто подскочили, и это одно может резко изменить весь баланс.

Правда, необходимость продавать российские энергоносители с тридцатипроцентными скидками работает в противоположную сторону. Учесть наперед все факторы нынче просто не получается. И если не заглядывать глубоко, то новое европейское эмбарго выглядит такой бедой, с которой проще смириться, чем мучительно над ней раздумывать.

Кажется, именно таков сейчас подход российских властей. По крайней мере, той их части, которая непосредственно управляет нефтедобычей.

Только что вышедшая статья «Новая парадигма нефтяной отрасли России», призванная изобразить как раз такое восприятие происходящего, подписана: «Леонид Федун, кандидат философских наук». Какой-нибудь записной остряк скажет, что совладельцу ЛУКОЙЛа и одному из богатейших людей страны не очень удобно умалчивать о своем статусе и представать перед публикой в качестве философа. А совсем уж придира напомнил бы, что свою кандидатскую Леонид Федун защитил еще в 1984-м, будучи офицером-политработником, а не добытчиком нефти.

Но мы, конечно, с этим не согласимся. И предположим, что миллиардер хочет таким способом указать, что его взгляд на текущую ситуацию является философским, т. е. пронизан мудрым непротивлением тому, чему все равно не помешать. А поскольку российские миллиардеры всегда подпевают начальству и просто так статей не публикуют, то этот текст выражает, видимо, не только личную, но и официальную позицию. И она совсем не такова, какой была в последние несколько десятилетий.

«Зачем России обеспечивать добычу 10 млн барр. нефти в день, если мы сможем эффективно потреблять и экспортировать 7–8 млн без потерь для бюджета государства, внутреннего потребления и обеспечения импорта. Что лучше — продавать 10 барр. сырца по $50 или семь, но по $80?»

Уточним. В прошлом году Россия «обеспечивала добычу» свыше 11 млн барр. Из которых на экспорт шло (сырая нефть + нефтепродукты) заметно больше 7 млн барр. В апреле и мае из-за первых санкционных волн добыча сократилась до 10 млн барр. в день. И вот теперь предлагается откатиться по объемам добычи далеко в прошлое (до 7–8 млн барр.), т. е. оставить для экспорта 3–4 млн барр., вдвое меньше, чем было в начале нынешнего года.

За этим стоит молчаливое согласие с тем, что европейский бойкот вступит в силу, и примирение с тем, что заменить «европейские» поставки «азиатскими» в крупных объемах не удастся.

Федун указывает, что и не надо стремиться слишком много продавать. Достаточно «обеспечить импорт» экспортной выручкой. Нынешний импорт, резко сократившийся, и в самом деле легко «обеспечить». А почему этот спад произошел, автор статьи решил не уточнять.

Что же до совета продавать меньше, но дороже, то он, конечно, неплох. Только поставлять на экспорт придется не 7 млн барр. вместо 10 млн барр., а упомянутые уже 3–4 млн барр. вместо прежних 7–8 млн барр. То есть, чтобы выручить сопоставимые деньги, реальные продажные цены должны стать вдвое выше. Но этого нет. Фактические цены на Urals из-за огромных вынужденных скидок немногим выше, чем были год назад, в эпоху нефтяной дешевизны. Нефть сейчас дополнительно дорожает из-за угрозы европейского эмбарго. Но ведь и скидки, наверное, вырастут, если оно вступит в силу.

«Важно сохранить соглашение ОПЕК+», — советует Леонид Федун. Подразумевая, видимо, что Москва способна убедить нефтяных конкурентов не наращивать добычу и не захватывать рынки, освобождаемые Россией. Таким способом действительно можно на какое-то время взвинтить нефтецены. Но вряд ли арабы, иранцы и венесуэльцы станут заботиться о российских выгодах больше, чем о собственных. Утраченные Москвой возможности теряются всерьез и надолго. Наши власти, кажется, примиряются с тем, что полувековая битва за мировой нефтегазовый рынок заканчивается стратегическим отступлением с него России.

И еще одна идея Федуна, которая, вроде бы, выглядит верной, но содержит в себе скрытую ловушку. Он советует не бояться уменьшения экспортных доходов. Ведь их нерастраченный избыток, превращаемый в западные долговые обязательства, запросто может быть конфискован: «Иран, Венесуэла и теперь Россия стали наглядной иллюстрацией того, что финансовая надежность зависит от политической целесообразности».

Так-то оно так. Половину накопленных от продажи нефти резервов уже арестовали. Но ведь процесс далеко еще не дошел до конца. Пока европейцы в больших объемах покупают российские нефть и газ, Запад не станет бить ни по чьим счетам, на которые поступает плата за российский энергоэкспорт. Это не в его интересах. Но если эмитенты долларов и евро реально ликвидируют свою нефтегазовую торговлю с Россией, то ничто уже не будет им мешать заблокировать для нее вообще любую долларовую и евровую торговлю. Тогда в расчетах с китайцами и индийцами Москве придется полностью переходить на юани и рупии, смиряясь со всеми неудобствами и зависимостью, которые из этого вытекают.

Что тут скажешь. Россия прощается с мечтой о положении «энергетической сверхдержавы». Власти, похоже, с этим смирились и даже пытаются отыскать в новой ситуации какие-то преимущества. Однако это больше похоже на самоутешение.

Виталий Гранкин