Флешмоб вместо революции

Эксперты, собравшиеся в среду на очередное заседание Политклуба «Росбалта», на этот раз обсудили изменения в российском обществе, продемонстрированные массовыми протестами января — начала февраля 2021 года, а также попытались спрогнозировать, может ли, в соответствии с этими переменами, в обозримой перспективе трансформироваться и российская власть. Полную видеозапись дискуссии смотрите на нашем YouTube-канале.

По словам политолога Виталия Камышева, «если говорить об итогах протестов, связанных с возвращением Алексея Навального и всей историей вокруг него, то складывается ощущение, что мы ходим по замкнутому кругу». Прошедшие демонстрации, говорит он, «напомнили мне времена „болотного протеста“ 2011 года, при том, что тогда было больше вдохновения, энтузиазма, остроумных слоганов и лозунгов». Хотя, как отмечает Камышев, интересным явлением стали многочисленные манифестации в тех регионах, где ранее их никогда не было.

Но в целом, по его словам, есть ощущение тупика. «То, что мы наблюдали 23, 31 января и 2 февраля в России, а ранее в Белоруссии — это не революция, а флешмоб». Для революции нужно что-то большее, добавил эксперт.

По мнению Камышева, на этих протестах «люди выходили за абстрактную свободу». В то же время, считает он, «большая проблема России состоит в том, что классовым сознанием в ней обладают только представители правящих кругов. Только класс, владеющий собственностью и приватизировавший государственный аппарат России, четко знает, чего он хочет, каковы его интересы и что делать. Все остальные категории населения испытывают те или иные иллюзии, не организованы и разобщены». Эксперт уверен, что «пока люди не осознают свои интересы, протесты ничем закончиться не могут».

Экономист, писатель и публицист Марина Шаповалова все же усматривает некоторое продвижение вперед в событиях января — февраля. Она напомнила, что если «во времена „болотных протестов“ в провинции мы не видели вообще ничего — максимум до сотни человек выходило в очень крупных городах», то последние массовые выступления во многих городах страны — «это качественное изменение».

Вместе с тем, по словам Шаповаловой, «то, что протесты закончатся ничем, изначально было более-менее понятно каждому, никто не ожидал, что в их результате режим рухнет».

Она согласилась с тем, что «у нас сейчас нет представления о желаемых контурах будущей России». Многочисленные опросы, проводимые сегодня в России добровольцами, по словам эксперта, показывают, что в основном люди говорят о своем плохом экономическом положении, хотят более высоких пенсий, зарплат и этим, в основном, ограничиваются.

Ситуацию в России сегодня правильней сравнивать не с Украиной времен второго Майдана (2013–2014 годов), а с Венесуэлой, считает Шаповалова. По ее словам, «на Украине не только народ вышел на улицы, но были и олигархи, то есть богатые люди, занимающиеся политикой, борющиеся за власть, которые имели свои телеканалы. Президентом Виктором Януковичем были недовольны не только другие олигархические группы, но даже и его окружение, поскольку он начал узурпировать такие составляющие власти, которые они ему захватывать не позволяли. Собственных ресурсов в виде нефти и газа у Януковича не было».

В России же, по мнению Шаповаловой, «олигархов давно нет». «Правящая группировка едина, монолитна и обладает достаточными ресурсами для поддержания приличного уровня жизни своих тонтон-макутов („эскадроны смерти“ гаитянского диктатора Франсуа Дювалье, — „Росбалт“), и в этом смысле правящий режим в РФ больше похож на венесуэльский», — пояснила она.

Однако, как заметил Виталий Камышев по поводу этого сравнения, в Венесуэле имеется реальная оппозиция в парламенте, а главный противник Николаса Мадуро Хуан Гуайдо официально участвовал в президентских выборах, что у нас представить невозможно.

По словам руководителя Центра политико-географических исследований Николая Петрова, «когда мы говорим о протестах, контекст важнее, чем текст». «Сами протесты очень важны и интересны, но важно и то, в каком политическом контексте они находятся», — пояснил он.

«Мы видим новую фазу политического кризиса, который проявился в январе–феврале, но начался еще практически сразу после президентских выборов 2018 года, а сейчас получил общенациональный охват в силу консолидированной повестки — это и недовольство властью из-за коронавируса, и экономические проблемы», — говорит Петров. Не случайно, по его словам, опросы «Левада-центра» (который в России признали иностранным агентом) оказывают существенное падение доверия президенту Путину — с 34 до 29 процентов.

Петров считает, что «Кремль продемонстрировал (и Путин прямо об этом заявил) большее понимание причин происходящего, чем иногда мы видим в экспертном анализе». «Кремль, во-первых, попробовал жестко сбить волну протестов, во-вторых, сразу ослабил карантин и, в-третьих, готовится сейчас раздать огромные деньги (населению)», — отметил эксперт.

По его словам, еще одна реакция Кремля на протесты — борьба с их инфраструктурой (командой Навального) и демонтаж ее структур в регионах. «Другое дело, — добавляет Петров, — что это вряд ли поможет разрешить кризис, хотя бы потому, что протесты проходили почти в двух сотнях городов, а штабы Навального находятся менее чем в четырех десятках населенных пунктов».

Не менее важный момент в прошедших акциях оппозиции, по мнению Петрова, состоит в том, что «у власти с ее жесткой реакцией на них, когда за решетку были отправлены фактически 12 тысяч человек, получилось не столько запугать участников этих протестов, сколько усилить эффект от их демонстраций». По его словам, «многие тысячи людей в России лично столкнулись с беззаконием и произволом, плюс десятки тысяч их родных и близких». «Все это приводит к колоссальной реакции (в обществе)», — резюмировал Петров.

Власть в России тоже меняется, отметил Камышев, но, в отличие от перемен, происходящих в обществе, особенно среди молодежи, ее трансформация больше похожа на мимикрию. «Постмодернизм российской власти — это изощренная культура имитации. Главное для ее представителей — чтобы собственность и государственный аппарат оставались под их контролем», — сказал он.

Петров, согласившись с такой оценкой, также отметил, что если режим в России и меняется, то главным образом для того, чтобы обеспечивать собственное выживание.

Александр Желенин