Пандемия стала боевой тренировкой

«Росбалт» продолжает серию интервью о том, как пандемия коронавируса повлияла на жизнь и развитие регионов Северо-Запада. О последствиях экономического кризиса, вспышке коронавируса в Белокаменке, будущем «цифры» и правительственном автопарке в интервью обозревателю агентства рассказал губернатор Мурманской области Андрей Чибис.

— Чем отличается текущий кризис, связанный с пандемией, от предыдущих?

— Скажу откровенно, мне сложно судить, поскольку я в предыдущие кризисы регионом не управлял. Но есть вещи очевидные. Во-первых, этот кризис можно назвать внезапным, а во-вторых — плохо предсказуемым.

В современных экономиках и обществе никто не имел дело с такими широкомасштабными пандемиями. Распространение и окончание эпидемии COVID-19 — плохо прогнозируемое и управляемое явление. Никто не мог ожидать подобного развития событий и представить как сильно он коснется нас всех и изменит.

Конечно, для нас всех это новая реальность, в которой придется существовать в ближайшее время и при этом адаптироваться под комфортные и привычные нужды.

— Какие меры поддержки людей, предпринимательского сообщества были приняты в Вашем регионе?

— В первую очередь хочется отметить, что мы предоставили региональные доплаты к пособию по безработице. «Северный» МРОТ выше обычного и составляет 27 899 рублей. Также организовывали временные оплачиваемые общественно-полезные работы.

Естественно, не меньше граждан в поддержке нуждается и бизнес, который оказался парализован на некоторое время. Поэтому мы стимулировали предпринимателей «губернаторским стартапом» — в его рамках увеличили суммы грантов для новых проектов. Кроме того, снизили ставку до 1% по антикризисным займам, предоставляли субсидии на зарплаты в размере 5 МРОТ тем, чьи малые предприятия пострадали больше всех.

И в целом на три года вперед снизили налоговую нагрузку для всех предприятий, пострадавших от последствий пандемии — это касается и налога на имущество, и транспортного.

— Насколько текущий кризис критичен для экономики субъекта?

— В большей степени экономика в нашем регионе строится на основе крупных промышленных и транспортных предприятий. Естественно, мы вкладывали усилия в обеспечение их работы и устойчивости. Но это совсем не означает, что малый бизнес был упущен из поля зрения. В этой сфере работает почти 19 тысяч человек и наша задача — поддерживать их дальше.

— Есть ли сейчас в регионе сокращения по количеству предприятий?

— К сожалению, избежать этой проблемы совсем не удалось никому. Нашему региону в том числе. Уровень регистрируемой безработицы в начале кризиса у нас возрос с 1,6% до 2,1%. Сейчас рост существенно замедлился. Мы внимательно наблюдаем за ситуацией и держим руку на пульсе.

— Какие сферы бизнеса сейчас в этих реалиях показывают рост? В вашем регионе есть такие?

— Понятно, что в первую очередь это торговля продовольственными товарами, онлайн-сегменты с услугами и доставками, товары первой необходимости, так как именно они сконцентрировали в себе потребительский спрос. Также возрос спрос на все, что связано с обеспечением работы в удаленном режиме и возможностью общаться дистанционно — в общем, на информационные услуги.

— Если чуть глобальнее посмотреть на российские регионы, Россию и мир, есть ли какие-нибудь экономики, которые смогут отыграть свои падения в ситуации пандемии? В каких случаях?

— Даже сейчас еще очень рано делать какие-то прогнозы, но, судя по последним данным, экономика начнет восстанавливаться после удара в следующем году. Но все будет зависеть от того, насколько весь мир сможет перестроиться и перейти на новые форматы, привыкнуть существовать в новых реалиях.

— Скажите, нужно ли просто раздавать деньги всем без исключения?

— Нет, всем без исключения не нужно. Материально все пострадали в разной степени.

Но дело в том, что поддержка требовалась разная. Кому-то были нужны снижения финансовой нагрузки, льготные займы на новые идеи. Другие нуждались именно в прямой поддержке. Есть и те, кто практически не пострадал. Конечно, помощь нужно было оказывать именно пострадавшим.

— Насколько сильно, на ваш взгляд, изменятся жизнь и поведение людей, структура занятости, структура экономики после пандемии?

— В сфере и производства, и услуг, и домохозяйств все больше будут внедряться цифровые технологии, а значит увеличится рост отраслей, связанных с производством электроники, IT-технологий, онлайн-сервисов. Уже можно точно сказать, что цифровизация коснется всех сфер нашей жизни и довольно быстро появится в здравоохранение, образование, социальные услуги — именно там ярче всего проявились бреши в период пандемии.

Не думаю, что это сильно коснется структуры занятости по отраслям. Скорее, изменения коснутся только необходимых навыков и компетенций.

— Как Вы сейчас оцениваете сейчас меры поддержки, которые были Вами приняты?

— Понятно, что мы действовали в режиме реального времени, на ощупь и «с колес». По прошествии нескольких месяцев совершенно очевидно, что меры, которые мы принимали, чтобы не уронить экономику субъекта, были правильными.

Мы не закрывали производство, оценив перед этим риски и внедрив санитарный контроль. Конечно, удар был, есть и пока сохраняется — и по экономике в целом, и по малому и среднему бизнесу в частности.

Да, конкретно в случае Мурманской области речь не идет о глобальном влиянии на экономику и налоги, это правда. Но нам дорог каждый индивидуальный предприниматель, который создает продукт.

Поэтому мы очень аккуратно закрывали все виды опасного малого и среднего бизнеса, и одними из первых в стране стали их открывать. Парикмахерским и салонам красоты, например, дали зеленый свет уже шестого мая. У нас в целом один из самых низких показателей по закрытию экономики на протяжении всего кризиса и пандемии, и мы по мерам поддержки в рейтингах считаемся одними из самых эффективных.

-У вас был серьезный очаг в Белокаменке…

— Да,мы заблаговременно и инициативно стали тестировать работников, понимая угрозу этих рисков. И своевременно очаг выявили. Сейчас можно констатировать, что Белокаменка вылечена, и это одно из самых чистых мест в стране. Мы сохранили и работу, и экономику, и сдержали распространение коронавируса.

— Хорошо. Скажите, пожалуйста, какие уроки, какой опыт, извлекли лично вы как руководитель из всего того, что принес ковид, включая экстренное закрытие экономики, режим самоизоляции, переход на дистанционную торговлю, обучение?

— Знаете, мы же все как руководители регионов должны быть готовы к любой войне. И это по-настоящему боевая тренировка, которая позволила проявить лучшие качества команды.

Это, конечно, колоссальный опыт. Никакие обучение и тренировки такого опыта не дадут. Мы научились оценивать и взвешивать риски и не просто быстро принимать решения, а оперативно запускать их в реализацию — а это одна из главных проблем в работе бюрократической машины.

Что касается будущего, коронавирус дал нам понимание полных возможностей того, чем мы сейчас занимаемся. Например, если мы говорим про цифровизацию медицины, нам в значительной степени помогло решить проблему в Белокаменке то, что мы быстро внедрили сервис дистанционного мониторинга состояния здоровья. Это нам позволило выявлять тех, кто потенциально является лицом с перспективой ухудшения здоровья.

Дистанционное образование показало, куда нужно вкладывать деньги — не только в расширение количественное, но и в создание модулей и заочного образования, в том числе для школьников или для детей с особенностями развития. Это совершенно другой уровень возможностей.

Лично я понимаю, что цифровое образование, дистанционное обучение — будущее, это даст возможность учиться, находясь в своем городе, в своей стране, в лучших вузах мира.

Конечно, в сфере государственного управления мы тоже извлекли уроки. Просто перевод совещаний в дистанционный режим позволил нам почти весь парк правительственных автомобилей отдать медикам, лабораториям, волонтерам для выполнения социально важных функций. И мы даже не заметили проблему отсутствия автотранспорта.

Набор полученных нами решений в условиях режима повышенной готовности мы не потеряем и будем применять для дальнейшего развития.

— Насколько была готова к пандемии медицина?

— У нас показатель выздоровления один из самых высоких по стране, а показатель смертности один из самых низких. Это при том, что мы столкнулись с ситуацией в Белокаменке, где было 80% инфицированных — не по населенным пунктам Мурманской области, а по одной строительной площадке.

Легко не было. К примеру, те же розетки для кислородных аппаратов и коек мы, включая меня лично, искали по всей стране в ручном режиме. Но в итоге как-то все пережили и справились.

Конечно, в этом огромная заслуга медицинских работников. Главное, люди оказались к этому готовы, работали как экипаж подводной лодки. Вахта на 40 дней, живут там же, в специальном корпусе, и не выходят оттуда. Это на самом деле дорогого стоит.

Первые команды, которые выходили на вахту, когда еще не было принято никаких решений по дополнительным выплатам, на такие условия пошли, понимая, что это их долг, миссия, и мы, конечно, все очень благодарны им всем. Это огромный, самоотверженный труд.

— Сколько времени потребуется на восстановление экономики?

— Пока цифры и интервалы очень примерные и туманные — от одного года до четырех лет. Но мы уже делаем шаги по возвращению к новой жизни, учитывая опыт с пандемией, который обнажил все наши слабые места. Траектория ясна, приоритетные направления тоже, чтобы не допустить «отката назад»

— Какие плюсы и минусы открыл Вам режим самоизоляции?

— У людей было больше времени для семьи и собственного дома, с этим сложно поспорить. Но, конечно, с учетом того, что у людей падали доходы и все находились в стрессовой ситуации, здесь сложно разделить плюсы и минусы.

Для органов власти безусловный плюс — жизненная необходимость оперативно переучиваться и перестраиваться, проявлять эффективное кризисное мышление и искать решения на мировые вызовы.

Беседовала Анна Хмелева