Почему наши старики превратились в отверженных?

Коронавирус уходит, но обещает вернуться. К осени ВОЗ пророчит новую волну пандемии. А за ней, быть может, придет еще одна, и следом — нашествие новых вирусов.

О том, как в посткоронакризисном мире смогут жить пожилые люди, которых во время «самоизоляции» фактически посадили под домашний арест, в интервью «Росбалту» рассуждает онколог, геронтолог, президент Геронтологического общества при Российской Академии наук, член-корреспондент РАН, профессор Владимир Анисимов.

— Владимир Николаевич, пожилым людям теперь все время придется быть начеку? Во время нынешней пандемии им было невозможно даже выйти из дома…

— Почему невозможно? Эта опасность была преувеличена. Гораздо вреднее — сидеть взаперти, страшась высунуть нос за дверь и встретиться с родными и близкими.

— Так ли страшна изоляция для старшего поколения?

— Страшна — и даже очень. В изоляции здоровье может резко ухудшиться. При ограничении двигательной активности развивается гиподинамия — нарушение функций организма (опорно-двигательного аппарата, кровообращения, дыхания, пищеварения и т. д.) Она убивает пожилых людей гораздо быстрее, чем молодых, потому что у стариков и так имеется множество нарушений — потеря мышечной массы, груз болезней и прочее. Если пожилой человек не получает достаточной физической нагрузки, он быстро угасает. Прибавьте сюда нарушения сердечно-сосудистой системы — из-за отсутствия той же нагрузки.

Кроме того, пока сидишь дома, больше ешь. Из-за этого может возникнуть сахарный диабет, при котором советуют много ходить, а взаперти это нереально. Плюс одиночество и не лучшее психологическое состояние — люди оказались запуганы. От такого стресса и затворничества они могут впасть в депрессию, со всеми вытекающими последствиями.

Для пожилого человека в изоляции повышается вероятность умереть не от злополучного вируса, а по другой причине — например, от почечной недостаточности или пневмонии, которая вызвана вынужденной неподвижностью… В итоге смертность в заточении у пожилых людей существенно увеличивается. При этом на фоне борьбы с пандемией они не получали плановой медицинской помощи, в том числе хирургической. Заставлять сидеть в четырех стенах — это медленное удушение, убийство пожилого человека.

— Инициаторы «ограничительных мер» утверждали, что делали это для блага и здоровья старшего поколения…

— Запрещали люди достаточно молодые, которые на себе еще не прочувствовали «прелестей» пожилого возраста.

— Чего в запретах и указах властей было больше — заботы о пожилых или о себе?

— В первую очередь, о себе. Чиновник обязан принять меры. Но он, как правило, не знает действительных нужд пожилых людей, у него доходы другие, нежели у пенсионера.

— Изоляция может регулярно повторяться из-за возвращения коронавируса и возникновения новых пандемий. Как это скажется на старшем поколении?

— Трагично. Пойдут самоубийства, усилится семейное насилие. Пожилые будут чувствовать себя ненужными. А старику важно, чтобы он был востребован. Известно, что мужчина, которого в 65 лет вышибают с работы, быстро погибает. Тогда как в этом возрасте у людей, особенно образованных, вполне высокий интеллектуальный потенциал. Это опыт, знания. По понятиям геронтологии пожилые — не обуза, а ресурс. В отличие от молодежи, специалисты старшего возраста обладают опытом и знаниями, которые позволяют им быть инициаторами и руководителями различных проектов. Чем дольше остаются в строю наши старейшины, тем успешнее развиваются наука и технологии. Знаю немало людей, которые активно работают, хотя им уже за 80. Есть такие ученые и у нас в институте. Они не руководят лабораториями, но свой опыт и знания передают другим сотрудникам, пишут статьи, книги. На Западе — скажем, в Германии — в 65 лет ученого в обязательном порядке отправляют на пенсию. Он не может занимать руководящую должность, но ему оставляют кабинет, лаборантов, компьютер, он может быть консультантом на кафедре или в НИИ.

И вообще, человек должен трудиться, пока может. Как известно, любимое дело поддерживает интерес к жизни. И чем дольше человек трудится, тем дольше живет. В этом смысле старения нет: пока мы работаем, мы духом молоды.

Востребованность — это главный стимул жить. Геронтологи знают, что надо продлевать не жизнь вообще, а трудоспособность и интерес к происходящему. Смысл тут не в отодвигании границы жизни, а в том, чтобы человек как можно дольше чувствовал себя не дряхлым, полным сил. В этом и заключается идея активного долголетия.

Опять же, не секрет, что главное в продлении личной молодости — образ жизни, моральный настрой и воля. Многие пожилые люди живут активно исключительно на силе воли, и это помогает им сохранять бодрость тела и духа. Например, оптимизм как качество характера меняет в организме ключевые настройки: устойчивость к болезням, адаптацию к изменениям окружающей среды, переменам психологического и экономического климата. Известно, что оптимисты и гедонисты живут дольше.

А теперь представьте, какой оптимизм и настрой на долгую счастливую жизнь у пожилого человека, которого фактически посадили под домашний арест, лишили возможности видеться с родными и близкими, работать, участвовать в общественной жизни — да к тому же запугали вирусом, деморализовали и оставили без нормального медицинского обслуживания.

— Считается, что переболевшие ковидом приобретают иммунитет. Поэтому к обязательному пакету документов уже в ближайшее время может прибавиться «паспорт иммунитета». В Европе планируют, что это позволит выздоровевшим людям вернуться к нормальной жизни до снятия общих ограничений. Как вы к этому относитесь?

— Негативно. С «паспортами иммунитета» человечество разделится на «чистых» и «нечистых» в самом буквальном смысле. Такое уже бывало в истории… «Чистым» будет принадлежать весь мир, они в первую очередь будут получать работу. Взять сотрудника с «паспортом иммунитета» для работодателя будет гораздо выгоднее, чем того, кто еще может заболеть. Как еще недавно в вакансиях писали требования к соискателю — «мужчина, до 40 лет», так через несколько месяцев может появиться дополнительная формулировка «с иммунитетом к коронавирусу». И человеку в возрасте 65+ трудоустроиться станет практически нереально, поскольку пожилые люди часто имеют «возрастной иммунодефицит», проявляющийся в высокой предрасположенности к инфекционным и другим заболеваниям.

Более того, правительства даже развитых стран, трезво оценив расходы на борьбу с коронавирусом, могут «забыть» отменить ограничения для «группы риска». Ведь вместо того, чтобы три—четыре недели спасать в реанимации с привлечением нескольких смен врачей какого-нибудь 70-летнего гражданина, гораздо проще и дешевле запретить ему находиться в общественных местах. Пожилой человек тут конкурирует за койко-место с молодыми. И получается, что бороться за его жизнь, как это ни цинично звучит, смысла нет.

По этой же причине, скажем, можно определить часы в магазинах, где он сможет покупать продукты, или даже бесплатно доставлять ему их до двери. А тех, кто не захочет сидеть в своих городских квартирах, можно будет вывезти в полностью стерильные дома престарелых или еще какие-нибудь рекреационные зоны для стариков. Причем исключительно с гуманными целями…

По сути, это новшество — дискриминация по возрастному признаку, эйджизм. Применительно к пандемии эйджизм может проявлять себя в попытках заподозрить людей пожилого возраста в качестве главных распространителей заболевания. Хотя старики в этом смысле ничуть не опаснее молодых.

Также есть мнение, что, отказавшись от гуманного отношения к людям, нуждающимся в особом отношении и защите, мы в итоге можем вступить на путь, ведущий к геноциду. Конвенция ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него определяет одну из форм геноцида как «предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее». Рассуждения о «вторичности» нужд пациентов пожилого возраста с коронавирусной инфекцией сегодня встречаются в том числе и в странах Европы.

— Имеют ли право медики отказывать пожилым людям в помощи на том основании, что идет борьба с коронавирусом — мол, в поликлиники и больницы вам нельзя?

— Конечно, не имеют. Это бесчеловечно. Наш институт онкологии в Песочном тоже планировали превратить в инфекционную больницу — к счастью, до этого не дошло, удалось отстоять… Представьте, сколько пожилых людей за время борьбы с пандемией вовремя не получили квалифицированной помощи? Сколько из них непоправимо ухудшили свое здоровье и умерли — хотя, если бы не «борьба с коронавирусом», они могли бы жить? Это будет на совести тех людей, которые принимали такие решения. Оправдания этому нет.

— Вправе ли вообще государство, объясняя это заботой о жизни и здоровье граждан, фактически сажать их под домашний арест?

— Нет, я думаю, что это произвол и нарушение прав человека.

— Даже после отмены «коронавирусных» запретов многие пожилые люди будут бояться выйти на улицу. Страх может оказаться большей угрозой, чем вирус?

— Разумеется. Пожилых людей запугали и деморализовали. Что сделала власть, чтобы утешить их, ободрить, поддержать — или хотя бы просто объяснить им все по-человечески, а не языком армейского устава или распорядка тюремной зоны? Я думаю, что власти еще сами полностью не осознали, к чему могут привести скоропалительные и не до конца продуманные решения. А когда спохватятся — недосчитаются слишком многого. И многих.

Немало тут делается от человеческой глупости и неправильных мер. Одинаково неправы те, кто отказывается от всякой защиты от вируса — и те, кто ставит это на уровень тюремного режима. Крайности сходятся в своих негативных проявлениях.

— Но с другой стороны, пандемия пока не закончилась, риск здоровью и жизни остается. Что же делать?

— Нужно объяснить пожилому человеку, что он имеет право выбора. Если объяснить разумные меры безопасности, он будет более аккуратно исполнять их. Я вижу это по соседям своего дома, по друзьям пожилого возраста. Старые люди, как правило, достаточно дисциплинированы и ответственны.

Вдумайтесь: какие могут быть графики для пожилого человека, у которого куча болячек? Он ходит, когда может, а не когда ему позволено. А превращать жизнь в тюрьму — на полчаса дважды в неделю кружком прогуляться по двору — как минимум негуманно. И эти полтора-два метра «социальной дистанции» — правило, которое хорошо для армии.

И еще о правах. Так называемый «возраст дожития» у нас не такой уж большой. И каждый имеет право распорядиться этим временем самостоятельно. Кроме того, человек к 65-ти годам может быть здоровее молодых. И он должен сам решить, работать ему или сидеть дома. А ему ставят жесткие условия, штрафуют. Перед ним закрыты парки и скверы. Людям надо гулять, давать себе посильную нагрузку. Далеко не каждый может позволить себе домашний тренажер.

Надо дать возможность пожилым заниматься тем, чем они хотят, и тогда, когда хотят. Они сами решат, ходить им на прогулки или нет, видеть ли родственников, воспитывать ли внуков. Пожилые люди, как правило, внимательнее отностятся к своему здоровью, чем молодежь. И если плохо себя чувствуют, то не пойдут лишний раз на улицу, а если надо выйти, при необходимости сами наденут маску.

Жаль, конечно, что для пожилых все повернулось именно так. До пандемии геронтологи боролись за активное долголетие. Выросшая продолжительность жизни еще недавно позволяла оставаться в условном статусе «молодого человека» вплоть до 60 лет, хотя и с большими натяжками и подтяжками. Фитнес, здоровое питание, деньги, отличная медицина позволяли вести абсолютно полноценную жизнь миллионам стариков. Теперь же люди старше 65 лет могут фактически превратиться в отверженных.

Но опасно забывать, что мы в долгу перед каждым уходящим поколением. Государство наше и до недавних пор не очень гуманно относилось к пожилым. Когда-то бывший министр здравоохранения даже заявила, что «у нас количество людей, которые находятся за границей пенсионного возраста, тоже, к сожалению, растет»… Этот бумеранг может вернуться — к каждому, кто еще не дожил до 65-ти. И к обществу, которое, отказавшись от своих стариков, может потерять себя.

Беседовал Владимир Кожемякин