Как за мной охотились Алишер Усманов и Андрей Скоч

Ну что же, случилось ожидаемое событие — меня объявили в международный розыск, и в понедельник Тверской суд столицы будет рассматривать ходатайство о моем заочном аресте. О том, что именно так и произойдет, меня предупредили еще в апреле, после обысков дома и в московской редакции «Росбалта», собственно, поэтому и уехал проходить лечение от тяжелого заболевания за пределы России. Эти месяцы я собирал информацию, общался с источниками в правоохранительных органах и в спецслужбах, которые, наблюдая, как им дают отмашку «посадить Шварева по-любому», охотно делились сведениями. Все-таки со многими сотрудниками знаком давно, с некоторыми — еще с 1990-х годов. Теперь можно расставить все точки над «i», рассказав, как развивались события и кто стоит за моим преследованием.

Все пути моей истории ведут к пресловутому делу о вымогательстве денег «вором в законе» Захарием Калашовым (Шакро молодой) у ресторатора из Казахстана Жанны Ким. Напомним вкратце, что и как там происходило. Приятелем Жанны Ким является связанный с руководством Казахстана бизнесмен Кенес Ракишев. Из первичных материалов дела о перестрелке у ресторана «Элементс» на Рочдельской улице следовало, что после того, как на Ким «наехал» криминальный «авторитет» Андрей Кочуйков (Итальянец, близкий сподвижник Шакро молодого), она обратилась за помощью к Кенесу Ракишеву. А тот отправил выяснять отношения с Итальянцем адвоката Эдуарда Буданцева, тесно связанного с Управлением «М» ФСБ РФ.

Закончилось все перестрелкой и двумя убитыми Буданцевым сотрудниками ЧОПа. Когда телеканал «Дождь» готовил материал о роли Ракишева в данной истории, то его представители, по свидетельству журналистов, предлагали любые деньги, только бы информация не увидела свет. «Дождь» в своем расследовании предполагал, что Ракишева с Буданцевым познакомил в свое время Искандер Махмудов. Однако источники «Росбалта» предположили, что у данного знакомства мог быть еще один инициатор — миллиардер Алишер Усманов. Это обстоятельство не ушло и от внимания самого Шакро молодого. Когда Итальянец попал в СИЗО и начался «разбор полетов», то «вор в законе» отправился выяснять отношения к Усманову. Видимо — как к невольному виновнику появления Буданцева на «стрелке» с Итальянцем. По крайней мере, так следует из обвинительного заключения в отношении экс-сотрудника СКР Михаила Максименко.

Фамилия Усманова встречается и в «прослушках» других фигурантов дела, но не так часто, как фамилия его делового партнера Андрея Скоча. В расшифровках «прослушек», содержащихся в обвинительном заключении в отношении Максименко, участники сделки со взятками высказывают мнение, что $500 тыс. из $1,5 млн, переданных сотрудникам СКР, якобы выделил Скоч. А Олег Шейхаметов (младший партнер Скоча по ресторанному бизнесу) — лишь посредник при передаче денег.

Неудивительно, что у сотрудников ФСБ РФ возникли вопросы к Скочу. Эта фамилия стала фигурировать на допросах. Сам он, по версии моих источников, тогда уехал из страны и ждал, чем все закончится. После ряда публикаций о странной роли Скоча во всей этой истории я столкнулся с человеком, которого зовут Валерий Битаев. Как-то мне было передано от него, чтобы я «примолк по Скочу»: он вот-вот решит все проблемы, а меня «закатают». Честно говоря, я тогда не придал большого значения персоне Битаева (из официальных должностей в его биографии была только одна — вице-губернатор Волгоградской области), а зря. Уже позже я узнал, что отставной сотрудник гаража Генштаба и ветеран (служащий технической роты) службы в Анголе Валерий Битаев известен как крупнейший «решальщик», крайне близкий к МВД и ФСБ. Именно с этими ведомствами он и берется «разруливать» проблемы, а его клиенты — сплошь олигархи. Скоч и Усманов, как утверждали мои источники, воспользовались именно его услугами. Он даже стал владельцем 23% группы компаний «Цитадель». Той самой, что реализует огромный проект по СОРМ. Компания принадлежит «партнеру Усманова по киберспорту» Антону Черепенникову, постоянно поддерживающему связь с активами олигарха.

Битаев оказался весьма действенным «решальщиком». Вскоре с удивлением я стал наблюдать, как активность ФСБ в отношении Скоча и Усманова начинает сходить на нет. И только угрозы от Битаева продолжали долетать: «Окончательно решить вопрос мешают твои статьи — заткнись». На меня не действовало. Ведь информация с каждым днем находила все больше подтверждений. Кто же знал, что писать неприятную правду про уважаемых бизнесменов — это прямой путь на нары. С источниками, предупреждавшими об опасности, порой возникали такие диалоги: «Зачем тебе это нужно? Ты посмотри, кто такие Скоч и Усманов. Ты знаешь, с кем из нашего руководства соседствует Битаев в Серебряном бору? Они все решат, а крайним ты станешь. Сядешь с этими статьями — и все» — «А за что сяду?» — «Ну, придумают чего-нибудь. Впервой что ли?»

А я продолжал в публикациях задаваться вопросом: «Почему ФСБ вообще не дана оценка роли Скоча в истории со взятками? Почему его (как и Усманова) даже не допросили?».

Но у ФСБ интерес к данным персонам исчез вовсе. Зато у силовиков проснулся нездоровый интерес к моей персоне. Тут стоит обратить внимание, что этому предшествовали события, которые относительно недавно описала BBC. Выяснилось, что ФСБ отстала от Скоча и Усманова как раз тогда, когда ГК «Цитадель» инвестировала крупную сумму в стартап 23-летнего программиста Бориса Королева — сына влиятельного главы Службы экономической безопасности (СЭБ) ФСБ Сергея Королева. Делом о получении взятки сотрудниками СКР занималось Управление «М» ФСБ РФ, входящее в СЭБ, а его курировал лично Королев.

Тут же источники стали бросать мне эту ссылку в мессенджеры, добавляя: «Ты понял, о чем мы тебя предупреждали?»

Мне было читать такое удивительно. Хотя бы потому, что мои статьи в «Росбалте» сыграли определенную положительную роль в операции Управления «М» по разоблачению сотрудников СКР. И об этом прямо говорят в прослушках Дрыманов и Максименко. Удивительно было читать такое и потому, что Сергей Королев считается порядочным сотрудником. Другие источники высказали мнение, которое больше похоже на истину: «Битаев хитрый лис, „схематозник“. Вопросы по Скочу и Усманову ему помогали решать другие лица в „конторе“, но благодаря контракту с Борисом Королевым он обернул все так, что подумали на Сергея Королева. Управление „М“ отработало тему по полной, а затем передало все материалы в другое подразделение, Скоч же депутат Госдумы. А в другом подразделении как раз соседи Битаева по Серебряному бору».

Хотелось бы верить, что кто-то разберется в истинных причинах резкого изменения позиции ФСБ по отношению к Скочу и Усманову.

Первый неприятный «звоночек» для меня прозвенел, когда издания из «фабрики троллей» Евгения Пригожина неожиданно раскрыли все мои псевдонимы. Написали, что Шварев пишет под псевдонимами Юрий Вершов и Герман Александров. Сам я такого хода не понял. Источники сказали, чтобы был начеку: такая засветка нужна была для сюрприза от Битаева и Ко.

Сюрприз последовал в апреле, когда в шесть утра несколько десятков полицейских вломились в мою квартиру. Вели себя они безобразно. Одну дочь не отпустили в школу, другую — в вуз. Грубили, угрожали. Говорили, что порой находят наркотики во время таких обысков. Интересовались, не употребляю ли я чего-то. Бросали фразы, что детей порой отправляют в детдом. Все громили. В ходе обыска оперативные сотрудники потребовали от меня подняться и проехать куда-то с ними. При этом мне не было объяснено — куда, в каком качестве и на каком основании меня хотят увести. Я сослался на плохое физическое состояние. Тогда посыпались угрозы, вплоть до того, что «в наручники тебя — и потащу». Я отказался ехать. Сотрудники снимали меня на личные телефоны, отправляли кому-то фото. Потом уехали. Через два часа вернулись, стали ломиться в дверь. Я не открыл. Угрожали выбить, несколько часов пробыли у двери, потом удалились.

Из документов об обыске стало понятно, что в нем участвовали сотрудники Департамента дознания, Управления собственной безопасности, Бюро специальных технических мероприятий, 21-го отдела 6-го ОРЧ ГУ МВД по Москве (всего несколько десятков сотрудников). Состав обыскивающих вызвал у меня удивление. Ведь 21-й отдел занимается похищениями людей и вымогательством. А 6-й ОРЧ — борьбой с организованной преступностью. Сотрудники этих подразделений никакого отношения к расследованию о клевете просто иметь не могут. А поводом для обыска было дело о клевете в отношении Алишера Усманова. Также в активе ГУ МВД РФ по Москве было и аналогичное дело о клевете в отношении Андрея Скоча.

Во время обыска сотрудники не скрывали, что они вели за мной слежку, прослушивали телефонные разговоры. Поэтому они должны были знать, что я последнее время болел, а в день обыска должен был ехать в медико-хирургический центр им. Пирогова для госпитализации. Поняв, что мне спокойно лечиться в России не дадут, я уехал для прохождения лечения за пределы страны.

О героях, проводивших обыски. Появление этих ребят меня удивило немало. Во-первых, потому что начальника 21-го отдела Сергея Акимова (сейчас начальник 12-го отдела УУР) я очень хорошо знаю больше 10 лет. Еще когда он работал в ГУ МВД по ЦФО и разрабатывал этнические ОПГ. Он был не только моим источником, но и познакомил с семьей, с дочкой. Потом я стал замечать, что от Акимова идет, скажем так, однобокая информация. Проще говоря — через него один криминальный клан пытается наезжать на конкурирующие кланы, в том числе, подкидывая мне нужную информацию. Все стало на свои места, когда я узнал, что Акимова связывают почти родственные отношения с «вором в законе» Гурамом Ташкентским, и он из тех оперов, которых коллеги за глаза называют «коммерческими». Но конфликта не было, мы продолжали здороваться, общаться, созваниваться. А потом Акимов исчез. Просто пропал — и все. Уже сейчас источники рассказали, будто он был арестован по обвинению в коррупционных преступлениях, год провел под стражей, но потом неожиданно обвинения сняли и его реабилитировали. Выйдя на свободу, Акимов устроился в МУР. А в апреле 2019 года проводил у меня обыски по отмашке своего руководителя — выходца из Белгорода. Из города, от которого Скоч избран депутатом Госдумы.

Уже находясь в Латвии, я смог получить материалы своего дела, и оказалось, что там все сфальсифицировано. Включая то, что я в нем указан как дважды судимый за тяжкие преступления уроженец Костромы Шварев А.Ю., который родился в 1979 году. В реальности я 1976 года рождения, уроженец Москвы, судим не был. А еще меня пытались «прицепить» к Алексею Навальному, для этого была создана «левая» почта, в названии которой есть слово navalny, и эту почту сотрудники БСТМ очень старались привязать к моей. Правда, было бы красиво, что Шварев клеветал на Усманова по поручению Навального? Но не сложилось. Как вообще не складывалось ничего по этому делу. Какая может быть клевета, если значительная часть публикаций являлись цитатами из обвинительного заключения в отношении Михаила Максименко? Если в обвинительном заключении клевета, то отпускайте его немедленно на свободу.

Полагаю, в этом деле дознаватель Яна Калантарова столько всего натворила, что при других обстоятельствах ее бы просто уволили.

Честно говоря, я до последнего думал, что это просто «пугалово» — пошумят и успокоятся. Такую уверенность в меня вселяли и люди, которым я раньше доверял. И защищая публикациями на «Росбалте» одного из них от увольнения, сам получил очень большие неприятности. Позже выяснилось, что для отдельных людей денежные купюры гораздо важнее добрых отношений. Эти сотрудники убеждали меня приехать, говорили, что «все будет нормально: посидим, обсудим, потом „допросишься“ — и свободен». В реальности Калантарова уже объявила меня в федеральный розыск, а по приезду все было готово к посадке. Источники рассказали, что меня должны были задержать по статье УК РФ клевета (128.1), однако Битаев тут же подал бы заявление о вымогательстве. И в один день на свет появилось бы соответствующее дело с моим моментальным задержанием и последующим арестом. «Какое вымогательство? — возмущался я. — Это он мне угрожал, говорил, что Скоч и Усманов меня в асфальт закатают». «Старик, ну что нам тебе объяснять. Угрожал тебе он, а сидеть будешь ты. По нынешним реалиям обычная история», — отвечали источники.

Но про мое дело много писали в СМИ, а профессия «решальщика» требует полной тишины. Поэтому Битаев — как потенциальный заявитель — вскоре отпал. Я на время выдохнул. Но ненадолго. Угрозы от Битаева продолжали доходить, они становились все жестче: «Скоч и Усманов требуют посадки. Тебя из-под земли достанем и закроем».

И на смену Битаеву пришел другой заявитель — Кенес Ракишев. Тот самый, приславший своей подруге Жанне Ким адвоката Буданцева, с которым его, судя по всему, мог познакомить Усманов. Согласно заявлению, сделанному 1 ноября адвокатом Ракишева Максимилианом Гришиным из украинской юридической конторы «Ильяшев и Партнеры», некий анонимный сотрудник пресс-службы Ракишева написал на некую почту о своем пожелании удалить материал с какого-то сайта. Ему пришел ответ от анонимов, что сайт просит за эту услугу деньги. И 1 ноября Гришин донес соответствующую информацию до ГСУ ГУ МВД по Москве, в этот же день под руководством Акимова была составлена справка, что, по оперативной информации, переписку вел если не сам Шварев, то кто-то по его поручению. Почему Шварев? Ну, есть вот такая оперативная информация.

Более того, в справке подчиненных Акимова от 1 ноября указано, что Шварев очень нехороший человек, который собирал и «распространял позорящие сведения в отношении публичных личностей». Получается, что вопрос не в наличии «позорящих сведений», а в том, что их нужно тщательно скрывать от общества. Но это противоречит самой сути журналистики расследований, которая вдруг становится преступлением. И немедленно, в тот же день, следователь Петр Тапилин возбудил дело о вымогательстве мной в составе организованной группы (я, по версии следствия, ее лидер). И сразу же — в отсутствие моих адвокатов — мне было заочно предъявлено обвинение. И моментально я был объявлен в международный розыск. Все следствие уложилось в пару дней. А говорят, что полиция у нас медленно работает. Когда заявители Усманов и Ракишев, все решается за часы. Это родители жертв педофилов порой могут месяцами ждать возбуждения дела. Тут все мигом.

Кстати, Петр Тапилин входил в оперативно-следственную группу по делу о вымогательстве Шакро молодым денег у Жанны Ким. Также он вел дело о вымогательстве, совершенном «вором в законе» Сергеем Асатряном (Осетрина младший). Теперь и я в этом ряду. Причем, согласно справке УУР и Акимова, я гораздо опаснее, чем Шакро. Он вымогал у скромного ресторатора Жанны Ким. Я же работал с большим размахом — лично вымогал у политических деятелей и публичных фигур. Материалы перенасыщены всякими фабрикациями. Переписку злоумышленники вели с почт, зарегистрированных в Mail.ru (мне ящики не знакомы). Напомним, Mail.ru — компания Усманова. А четыре телефона, которые, как утверждает следствие, принадлежат мне лично, были изъяты в частном доме в деревне Мучихино Ленинградской области у некоего, не известного мне гражданина. В Питере и в Ленобласти я не был уже больше 10 лет. И вот из таких фальсификаций состоит абсолютно все дело.

Усманов, Скоч и Битаев празднуют победу. Я подсчитал: моим уголовным делом занималось и занимается более 50 сотрудников МВД РФ, в первую очередь — из подразделений по борьбе с оргпреступностью. Поэтому их тоже можно поздравить с победой. Но заткнуть меня пока не вышло. Буду и дальше писать. Только на безопасном расстоянии. Откуда многое становится даже лучше видно.

Александр Шварев

От редакции ИА «Росбалт»

Данная статья — мнение нашего обозревателя Александра Шварева о том, как развивались события, приведшие к его уголовному преследованию. Несмотря на то, что «Росбалт» не упоминается в материалах расследования в качестве площадки, на которой были опубликованы данные в отношении Алишера Усманова, послужившие основой дела о клевете, в котором фигурирует сотрудник агентства, мы считаем необходимым дать возможность Александру Швареву публично и полно изложить свою позицию.

Кроме того, обращаем внимание, что все статьи о коррупционных схемах, связанных с «делом Шакро», публиковавшиеся на «Росбалте», были подготовлены на основе материалов расследования уголовного дела. Опубликованные данные «прослушек» — подлинные. Мы неоднократно ходатайствовали в судах о запросе данных материалов расследования, обращались в ФСБ с просьбой дать оценку ситуации. К сожалению, ответов получено не было. Между тем очевидно, что именно официальное обнародование данных материалов может расставить все точки над «i» в этой истории, а их замалчивание подтверждает версию о преследовании Александра Шварева за его профессиональную журналистскую деятельность.