Telegram-канал «За четыре моря». Не стоит думать, что программистам не захочется в политику

Все мы видели, как диванные эксперты меняют квалификацию с эпидемиологии на военную тактику, а сейчас наблюдаем за новой модной волной.

Двадцать лет назад один-единственный грустный Юдковский всерьез предупреждал, что все мы погибнем от сверхчеловеческого искусственного разума. Сегодня экспертов по ИИ развелось как грязи, авторы безвестных телеграм-каналов читают в Вышке курсы про регулирование ИИ и даже сам Киссинджер, которому до столетнего юбилея осталось чуть больше месяца, напрягся из последних сил и выдал новую книгу про влияние ИИ на международные отношения. Ну а Юдковский, как будто даже повеселевший, все так же говорит, что дни человечества сочтены.

Но эксперты суетятся не зря. Умение оказаться в правильном месте порой выносит людей на недосягаемые высоты. Как раз об этом — сегодняшний пост.

В Стэнфорде преподает один любопытный профессор — Джеффри Пфеффер. Известен он тем, что критикует традиционно сладкоречивые книги о бизнес-лидерстве и пытается позиционировать себя как Макиавелли корпоративного мира: рассказывает о том, как на самом деле приобретается власть в современных компаниях, не гнушаясь самых незначительных деталей — вплоть до того, какой костюм стоит носить, чтобы получить долгожданное повышение.

Но рецепты личного успеха прочитаете сами, а нам Пфеффер пригодится за пару его социологических наблюдений. Ваш успех в компании зависит от того, насколько много власти у департамента, где вы начали карьеру. Обычно нужно идти в подразделение, генерирующее выручку (неудивительно, что СЕО Goldman Sachs — финансист, а глава Microsoft начинал как инженер), но есть и более универсальные закономерности. В самом начале XX века СЕО американских компаний становились производственники, в 1920-е на смену пришли маркетологи и продажники, ну а 80-е были расцветом финансистов (эх, а вот стратегам никогда не везло).

Есть похожий анализ и для американской армии. Карьера офицеров обычно привязана к конкретной технологии или типу вооружения: повышения чаще получают узкие специалисты, а не «военные интеллектуалы». Если офицера переводят на новую для него технологию уже в зрелом возрасте, то шансов на высокие должности остается совсем немного. Поэтому армия похожа на набор племен, каждое из которых лоббирует свою технологическую платформу — даже если это оружие не нужно для решения реальных военных задач (поэтому во время реальных конфликтов генералы жалуются на нехватку примитивных боеприпасов — их закупками мало кто интересовался, ведь на простом вооружении не сделаешь карьеру).

Причем властная иерархия обычно немного отстает от экономических успехов. Аэрокосмические технологии были на пике моды в Китае уже довольно давно, а сейчас на вершинах Компартии расцветает «космический клуб», состоящий из технократов, работавших в науке или военно-космических корпорациях. Почти на самый верх китайской иерархии — в члены Политбюро — забрались уже два члена клуба, а на ступень ниже, в ЦК КПК, уже в прошлом, 19-м созыве, «космонавтов» было в два раза больше, чем, например, финансистов — и гораздо больше, чем представителей любой другой профессиональной группы. Си вообще любит технократов куда сильнее, чем его предшественник, ну а космос особенно важен для его видения развития Китая. Впрочем, есть и другое объяснение: технократам не хватает опыта в подковерной политической борьбе, так что Си выбирает их, рассчитывая на то, что те не помешают ему властвовать.

Так что на тех, кто активно толкается локтями, чтобы забраться в уходящий поезд ИИ-технологий, стоит обратить внимание — наверняка и из них получится какой-нибудь клуб. И не стоит думать, что программистам не захочется в политику — власть обладает удивительной притягательностью. Когда-то Google был местом для обросших программистах в футболках, а сегодня его бывший СЕО стал одним из самых влиятельных лоббистов в области технологического регулирования, которого обвиняют еще и в том, что он расставляет своих людей по ключевым министерствам.

Telegram-канал «За четыре моря»