Илья Гращенков. Можно ли создать в России «цифровой рай»?

Общественное сознание должно поспевать за технологиями. Создание в России цифрового общества на базе традиционных ценностей — это странный гомункулус, который вряд ли способен самостоятельно выживать.

С одной стороны, власть хочет построить суперсовременный «цифровой рай», где вместо населения будет проживать его прекрасный цифровой профиль. С другой стороны, строить его предлагают в архаичном обществе, которое исповедует не просто традиционные, а ультраконсервативные ценности. Причем даже этот домострой предлагается внедрять не в живописной деревне будущего, а в унылой агломерации человейников. В таком противоречии тяжело нащупать не только базовые ценности общества, но и какие-то минимальные ориентиры — в какую сторону двигаться, исходя из столь противоречивых задач?

В России слабо развиты не только гуманитарные технологии — основа построения общественных конструкций, — но и даже те самые social studies, которые на Западе давно стали прочным фундаментом их нового мироустройства. Основа нашей философии — по-прежнему умы прошлого: Гегель, Кант, древние греки. Фрейд, Фромм, Юнг, давшие Западу модель общества, где личность в центре мироздания, интеллектуалы, сформировавшие этот дискурс, социальные философы, после 1968 года устроившие поколенческую революцию, — всего этого нам очень не хватало и не хватает.

Официальный марксизм-ленинизм, вытеснивший любую несанкционированную мыслительную практику в СССР, произвел эффект употребления антибиотиков. Даже на удобренной свободой почве 1990-х практически не выросло ни одного крупного современного мыслителя. Без них мы не смогли построить свой национальный дискурс — его место заняла пост «поп-механика» с ее народом-бурундуком, живущим в норах.

Запад, с ненавистной для наших традиционалистов гендерной повесткой и прочим BLM, тем не менее имеет явное превосходство в установках. Общество развивается и цифровизируется, исходя из понятной логики трансгуманизма и разных «зеленых повесток». Проще говоря, там все понимают, зачем они живут и для чего нужны ключевые общественные изменения. Даже европейские реакционеры, при всем желании остановить мгновенье и не бежать сломя голову в дивный новый мир по Хаксли, постепенно погружаются в его логику.

Цифровизация на Западе идет медленнее и хуже, чем в том же Китае, да и у нас тоже. Но там она идет более осмысленно и в каком-то смысле человекоцентричнее. Можно считать это тем самым инклюзивным капитализмом по Швабу, приправленным пиар-уловками вроде Греты Тунберг, а можно — упрощенной философской моделью «для бедных».

У нас же философия и вовсе подменяется идеологией. Понятно, что советский опыт тяжело изжить, и людям проще директивно разъяснить, «что, зачем и почему», чем создавать сложную систему гражданских взаимодействий. Государство вообще стремится к упрощениям, а идеология — это максимально простая форма создания тотального и доминирующего дискурса. Только в такой среде тяжело развиваться. Грубо говоря, чтобы создать (не скопировать) iPhone, нужна такая среда, где дизайнеры в принципе могут создавать нечто новое. И это — не «шарашки», а «силиконовые долины». И общество нужно такое, чтобы это новое соответствовало его представлениям о прекрасном, а не пылилось на полках институтов, как советские «рацухи».

Сейчас, когда и страна, и мир переживают некий переломный момент, возможно, что востребованность в гуманитарных технологиях и social studies даже важнее, чем это было полвека назад. Мы же по этим фронтам не просто проигрываем — они у нас даже не в зачаточном состоянии. Можно ли что-то сделать сегодня на этом направлении, или эта конкуренция смыслов полностью проиграна и все, что нам остается, — спрятаться в нашей бурундучьей норе?

Илья Гращенков, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»