Владислав Иноземцев. Проблемы на «санкционном фронте» могут повлиять на политические предпочтения Запада

Пока в Европе с трудом принимали уже десятый пакет санкций против России, а в США объявляли очередные списки попавших под ограничения российских граждан, со всех сторон начали приходить сообщения о том, что многие санкции попросту не работают.

Выяснилось, например, что средние цены экспорта российской нефти в декабре 2022 года, которые считались равными $49-50/баррель, на самом деле могли составлять почти $74/баррель, что существенно выше установленного «потолка». Затем появилась статистика импорта российских нефтепродуктов странами Северной Африки, из которой следовало, что он вырос более чем в 10 раз в феврале текущего года по сравнению с 2021-м — а за ним почему-то подскочил и экспорт аналогичной продукции из этих стран в Европу. Наконец, как и следовало ожидать, постсоветские страны почему-то стали импортировать в разы больше товаров, в отношении поставок которых в Россию были введены ограничения.

Удивляться тут нечему — на мой взгляд, было изначально понятно, что если на рынке появляется искусственно удешевленная нефть, она, без сомнения, найдет пути к потребителю. Покупать нефть ниже «потолка», перерабатывать ее и продавать нефтепродукты в Европу по рыночным ценам — идеальный бизнес для, например, Турции, но явно слишком честный для Египта или Туниса.

По сути, идея ограничения цен — даже если предположить, что она сработала, — привела к тому, что цены упали для развивающихся стран, а не для ЕС или США, которые эти ограничения и ввели. В результате, как и в прошлом году, когда ожидание санкций привело в Европе к скачку цен на газ, нам предстоит увидеть высокие цены на энергоносители в Европейском союзе и оседание маржи в странах, не замеченных в любви к Западу.

Первые месяцы серьезных энергетических санкций дают возможность сомневаться в их эффективности в условиях, когда их не придерживаются все (или даже все крупные) потенциальные партнеры России. Наша страна на протяжении последних десятилетий становилась все более зависимой от экспорта сырьевых товаров — но в ситуации санкционной борьбы это оказалось ее плюсом, а не минусом. Возможность получить 20-30-процентную маржу на рынке классического биржевого товара, где доходность обычно составляет доли процента, становится непробиваемым аргументом для массы вовлеченных в этот бизнес компаний, от перекупщиков до транспортников и переработчиков, — и схемы обхода санкций будут только совершенствоваться.

В последние недели многие западные политики заговорили о неизбежности поиска компромисса как условия урегулирования конфликта в Украине. В этом, на мой взгляд, есть «заслуга» не только рутинизации СВО, приобретающей многие черты Первой мировой войны образца 1915–1916 годов, но и явных неудач санкционной политики. Пока она не перекрыла ни поставки в Россию необходимых товаров (за исключением части изделий, использовавшихся в военной промышленности, авиакомпонентов и нескольких других позиций), ни российский энергетический экспорт (за исключением, как ни странно, газового, в отношении которого и санкций-то введено не было).

Я с 2014 года повторял, что экономические меры не могут изменить политический выбор Кремля, — но сейчас добавил бы, что проблемы на этом «фронте» в перспективе могут повлиять, скорее, на политические предпочтения Запада…

Владислав Иноземцев, экономист, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»