Иван Курилла. Новая «атомная бомба» от гуманитарных наук ожидает нас уже за ближайшим поворотом

Еще полторы сотни лет назад — да, в общем, и век тому — любая наука воспринималась скорее как род творчества, чем как «производительная сила». Ученые открывали новые законы природы, это завораживало, меняло представления о мире, но для масс людей и для политиков эта работа существовала где-то там же, где писатели писали романы, а художники — картины.

Конечно, в это время уже вовсю наступал технический прогресс — паровая машина, телеграф, а на рубеже позапрошлого и прошлого веков сразу ворох изобретений, круто менявших жизнь человека (и, добавим, возможности войн), — но все же в глазах политиков это была заслуга скорее инженеров-изобретателей, а не «фундаментальных ученых».

При таком взгляде на науку спор о различиях естественных и гуманитарных наук (он разгорелся как раз на том рубеже веков) был спором о категоризации, философской дискуссией, из которой не следовали политические выводы (включая открытие и закрытие кафедр).

Все изменилось в середине века. Атомная бомба перевернула представление политиков и военных о естественных науках. «Научно-техническая революция» продолжала менять мир, но теперь уже под бдительным надзором элит, следивших за распределением средств.

Спутник и Гагарин заставили США пересмотреть систему образования: именно с этого момента начинается триумфальное затаптывание администраторами университетов гуманитарных и общественных направлений в угоду развитию STEM («естественные науки, технологии, инженерное дело, математика»). Именно тогда вспыхнул новый спор между «физиками и лириками» — в Штатах его запустил Чарльз Перси Сноу, а в СССР содержание и итог спора описывало стихотворение Бориса Слуцкого 1959 года:
«Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
Дело в мировом законе…»

Как ни странно, холодная война еще поддерживала гуманитарные исследования — потому как гонка вооружений должна была сопровождаться конкуренцией за умы и сердца людей. Но с ее окончанием началось новое институциональное обрушение социогуманитарных наук. Для элит эта область продолжает оставаться частью «творчества», а не полезных исследований, — несмотря на внутреннее понимание самих ученых, что это очень далекий от реалий взгляд. Но пока из общественных и гуманитарных наук не выросла своя «атомная бомба», их продолжат игнорировать.

Кстати, одна такая «атомная бомба» из общественной науки уже вырастала — учение Маркса изменило XX век никак не меньше, чем ядерное оружие, — но понимания этого у элит нет.

Мне, однако, кажется, что-то подобное ожидает нас уже за ближайшим поворотом.

Иван Курилла, историк