Алексей Макаркин. Что нужно понимать про российскую эмиграцию и политику балтийских стран

Судьба телеканала «Дождь» (признан в России СМИ-иноагентом) связана с двумя факторами.

Первый свойственен любой эмиграции — о нем говорится хотя бы в «Василии Шибанове» Алексея Константиновича Толстого. Помните: «Вишь, наши меня не догнали» — когда наши нередко остаются для эмигранта «нашими», несмотря на все беды и проблемы. И один из героев «Шибанова», князь Курбский, укрывшись от грозного царя у короля-католика и став магнатом Речи Посполитой, был защитником православной ортодоксии.

Раздвоенность эмиграции — это реальность, следствием которой являются множественные индивидуальные стратегии — от максимальной адаптации (с перспективой ассимиляции в следующих поколениях) до усиливающейся тоски по березкам, питавшей, в частности, «сменовеховство» двадцатых годов.

Второй фактор в современной России менее известен и понимаем. Это реакция властей и большинства политических элит балтийских стран на то, что они ассоциируют с российским «имперством» в любом варианте — от предельно жесткого сталинского до мягкого либерального (вспомним чубайсовскую «либеральную империю»). Реакция резко негативная.

Если в далеком от Москвы Париже интеллектуалы могут ностальгически вспомнить о русско-французском союзе, смотря на роскошный мост Александра III, то в Риге это невозможно — особенно сейчас. В доминирующем балтийском дискурсе Россия не только непосредственно связана со сталинскими репрессиями (включая депортации 1941 и 1949 годов), но и выглядит «азиатской» силой, препятствовавшей европейскому пути развития этих стран. Поэтому любая неоднозначность (или даже намек на нее) в оценках нынешней ситуации воспринимается совершенно однозначно.

Алексей Макаркин, политолог — для Telegram-канала Bunin&Co