Владислав Иноземцев. Чем нынешняя система отличается от советской

Тема моей новой колонки очевидна — сегодня исполняется ровно 40 лет со дня смерти Леонида Брежнева, самого, пожалуй, «непротиворечивого» руководителя Советского Союза. Находясь у руля страны более 18 лет, он вел ее туда, куда она только и могла идти. И хотя его время называли застоем, показатели развития промышленности лучше не сравнивать с отмечаемыми в последние десятилетия, чтобы сильно не расстраиваться. Однако я хотел бы остановиться кое на чем ином.

Брежневская эпоха стала временем окончания больших коммунистических экспериментов: не было ни коллективизации, ни совнархозов, ни партийных чисток, ни масштабных войн. Система достигла своей завершенности — сохранив одну огромную уязвимость: неспособность взаимодействия с внешним миром. Советская экономика сознательно не признавала существовавших в этом мире ценовых пропорций; советское образование базировалось на давно утративших актуальность социальных доктринах; советские люди не были готовы увидеть различия в стандартах потребления.

В результате система могла существовать, только огороженная железным занавесом и не затрагиваемая никакими реформами. Что еще хуже — власти постоянно обещали народу новые достижения, каковые, мягко скажем, ощущались все меньше (а социальная несправедливость в провозгласившей высшей ценностью равенство стране — все сильнее). В итоге после смерти генсека начались (пусть и в разном — андроповском и горбачевском — стиле) реформы, которых система не пережила.

Сегодня многие говорят, что мы якобы живем в 1984 году — причем не только из-за сходства происходящего с сюрреалистическими образами из романа Джорджа Оруэлла, но и из-за ожидания краха очередной застоявшейся системы. Я не думаю, что такая аналогия справедлива, — по ряду причин.

Новая российская реальность отличается от брежневской фундаментально. Никакой демагогии о равенстве и справедливости нет и в помине. Обещаний повышения благосостояния и сказок о коммунизме — тоже. В информационном отношении страна открыта, свободы выезда из нее тоже пока никто не отменил. Экономические пропорции приведены к мировым, а частный бизнес до последнего готов бороться за выживание, а не банкротить и разносить по частям предприятия, как делали это красные директора. Поразить население несоответствием обещаний и реальности попросту невозможно — люди существуют практически полностью независимо от государства (хотя пропаганда, а вслед за ней и многие либералы, утверждают обратное).

В таких условиях элита даже не задумывается о реформах, как не мечтает о них и народ. Люди «реформируют» сами себя — можно зарабатывать, не заморачиваясь моральной стороной вопроса; можно воровать бюджетные деньги, надеясь не столкнуться с местью системы; можно убыть с нажитым за рубеж. В общем, вариантов изменения собственной жизни есть масса, и все они (если, конечно, нет желания отъехать в колонию во Владимирской области на неопределенный срок) никак не связаны с изменением общества. Поэтому мы не в 1982-м и не в 1984-м, а в 2022 году, и уроки 1980-х к нам неприменимы. Леонид Ильич может спать спокойно — построенная выходцами из Советского Союза система намного прочнее советской, хотя некоторым и кажется, что она столь же неустойчива, как и та, что начала рушиться сорок лет назад…

Владислав Иноземцев, экономист, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»