Андрей Десницкий. Мобилизация только осложнит положение

Насчет мобилизации скажу не как военный эксперт, а как человек, прослуживший два года солдатом в советской армии, из них полтора года в кадрированном полку и пару месяцев дневальным в роте сборов (почему это важно, скажу ниже): с точки зрения логики, мобилизация только осложнит положение, и сильно — и не даст реальных преимуществ. Правда, много ли решений принималось в последнее время с точки зрения логики?

Так вот, что такое мобилизация? Она родом из XIX века и тесно связана со всеобщей военной обязанностью из тех времен, когда 90% солдат были пехотинцами, а вооружение модернизировалось крайне медленно. И вот идет парень на срочную службу, где его учат стрелять из винтовки, колоть штыком, бежать по команде вперед и всякое такое. Потом он возвращается к мирной жизни, а когда труба позовет, встает на свое место в строю среди таких же парней в шинелях, берет все ту же родимую трехлинейку Мосина образца 1891 года (а с ней и в 1945-м до Берлина деды дошли) и все так же бежит вперед все по той же команде. Если он артиллерист или сапер, то, конечно, все немного сложнее, но, в принципе, ему будет нетрудно быстро освоить новую модификацию гаубицы, которая точно так же заряжается и наводится, как и прежняя, отличия минимальны.

В бой этих солдат поведет лейтенант запаса, который военному делу учился на особой кафедре в мирном вузе, но поскольку Ванька-взводный долго на фронте не живет, то и не страшно, что он воевать особо не умеет: команду подаст — и ладно. А кто действительно умел и сметлив, да еще везуч, тот выдвинется и станет настоящим боевым командиром.

Словом, числом задавим.

Уже после Второй мировой стало ясно, что военное дело сильно изменилось: вооружение стремительно модернизируется, военных специальностей все больше, и если ты, скажем, танкист, то должен не просто уметь водить танк, а до автоматизма уметь обращаться с его последней моделью, знать все ее особенности и капризы. А десять лет назад модель была другая и тактика боя была несколько иной.

С этой проблемой прекрасно справился Израиль (а что ему еще было делать с такими соседями?) Отслужившие мужчины каждый год отправляются на сборы в родную часть, где повторяют все то же самое на новом уровне. Когда позовет труба, они займут свое место в строю или в боевой машине последнего поколения, где все знакомо, включая соседей справа и слева, — и пойдут в бой. Так были выиграны все войны Израиля. Но для этого нужны огромный военный бюджет и огромная любовь к армии в обществе.

В позднем СССР пытались создать что-то подобное в виде кадрированных частей. Стоит полк, который при звуке трубы разворачивается в бригаду, а то и дивизию. В полку ключевые должности заняты кадровыми офицерами и сверхсрочниками, солдат мало и они в основном охраняют склады и чистят для себя картошку на кухне. А когда позовет труба, в этот полк явятся из запаса младшие офицеры, сержанты и солдаты соответствующих специальностей, каждый уже заранее приписан на технику, которую он изучал в военном училище или на которой служил срочную. А чтобы не терять квалификацию, офицеров и даже сержантов запаса периодически призывали на сборы, где они повторяли навыки и осваивали новую технику.

Это в теории. Ага. Счаз.

Призывали этих самых лейтенантов-капитанов запаса в нашу кадрированную часть на сборы — это была головная боль для всех кадровых офицеров. Ходят по плацу шаркающей походкой пузатые бородатые мужики в полевом обмундировании, ремень на яйцах, спрашивают солдат, где тут пивка бы на опохмелиться, кличка «партизаны» — а ведь тоже офицерами советской армии считаются. Позорище!

Мужикам некоторым даже нравилось так отдыхать от работы и семьи: зарплата идет по месту работы полная, до обеда — занятия не пойми о чем и зачем, после обеда — свободное время до отбоя, дрыхнуть либо по городку шариться. Самым легким временем моей военной службы было дневалить у них в казарме. Нет нужды говорить, что технику они видели больше на картинке и в ангаре, чем в действии. Да по правде сказать, техника та была исправна лишь отчасти и пользоваться ей по-настоящему в полку мало кто умел. Часть была скорее радиотехническая, хотя формально считалась химической — чтобы врага запутать, наверное. Офицеры к ней были приписаны в основном из химиков-ликвидаторов аварии в Чернобыле, по принципу «куда бы их, сердечных, теперь приткнуть».

Да, и стояли огромные склады с валенками и прочим, а сколько с тех складов имущества разворовали, я не знаю. Но помню, что вскрытую недостачу повесили на одного солдатика, который втихую себе утащил комплект новой «афганской» формы, — потом приезжал его отец, выплачивал ущерб, чтобы не судили парня.

В общем, я сильно сомневаюсь, что в случае развертывания из этого полка что-нибудь путное бы получилось. Эти кадрированные части отменил в ходе своей реформы министр Сердюков, поняв всю их бесполезность. Как только наши казармы в живописном южнорусском городке опустели, в них — сюрприз! — случился пожар, после чего там тут же возник новый жилой комплекс.

Так вот, мобилизация. Она даст многотысячные толпы сердитых мужиков, которых вырвали из мирной жизни и теперь гонят куда-то воевать. Их надо кормить, одевать-обувать. Их надо чему-то учить, потому что часть из них вообще не служили, а часть служили, к примеру, на подводной лодке или в аэродромном обслуживании, ну или полку, как наш, и стрелковому бою не обучены. Это уж не говоря о специальностях вроде «оператор дрона», которые вообще недавно появились. Кто и где будет заниматься их подготовкой в таких количествах?

И да, в довершение всего этой толпе надо дать боевое оружие и патроны.

Собственно, у меня все.

Андрей Десницкий, библеист, профессор РАН