Алексей Макаркин. Сейчас ситуация иная — и управлять ею существенно сложнее

Отношение российской власти к внепарламентской оппозиции все более напоминает историю диссидентского движения, о чем свидетельствуют арест Ильи Яшина (включен в перечень физических лиц, выполняющих функции иностранного агента, — «Росбалт») и задержание Евгения Ройзмана.

В брежневское время советская власть периодически ужесточала отношение к своим оппонентам. Если в 1960-е — начале 1970-х годов во власти доминировало представление о том, что диссидентское движение имеет внутреннюю основу (пусть, с ее точки зрения, и маргинальную), то с середины 1970-х — что диссиденты являются прямыми агентами Запада со всеми вытекающими последствиями. Соответственно, активные диссиденты оказывались перед выбором: эмиграция (если выпустят, хотя некоторых в нее просто «выталкивали», как Солженицына), отречение («деятельное раскаяние») или уголовное преследование с реальными сроками. После начала афганской войны был выслан в Горький академик Сахаров — символ диссидентского движения, с самого начала жестко осудивший советское вторжение в Афганистан.

Но наряду с аналогиями можно отметить и существенные отличия. Первое из них заключается в том, что ужесточение советской политики в отношении диссидентов пришлось на годы брежневского «нефтяного чуда», когда, как тогда говорили, росло благосостояние советских людей. И действительно росло — советский средний класс покупал кооперативные квартиры, автомобили «Жигули» и румынские гарнитуры, доставал чешские сапоги, ездил отдыхать на Кавказ и в Крым. Для советского среднего класса это было лучшее время.

Сейчас постсоветский средний класс «истончается» и становится слабее — у него нет никакой уверенности в будущем, долгосрочные планы, которые вчера казались реальными, сегодня быстро теряют актуальность. Усиливается разрыв между настроениями активной части общества, получившей образование в современной России и живущей в крупных городах, — с одной стороны, и людей советской культуры, ностальгирующих по сверхдержаве, — с другой.

Второе отличие — в степени закрытости советского общества. Даже в «либеральные» (по сравнению со сталинскими) брежневские годы контроль над общественными настроениями носил жесткий характер. Были невозможны не только конкурентные выборы (даже в управляемом режиме), но и немарксистские издания, исключая локализированную и также тщательно контролируемую религиозную сферу. У людей не было опыта жизни при рыночной экономике и политической демократии. Сейчас ситуация иная — и управлять ею существенно сложнее.

Алексей Макаркин, политолог — для Telegram-канала Bunin&Co