Илья Гращенков. Практики акционизма приобретают силу политического жеста

Акционизм как искусство жеста и политического высказывания до недавнего времени не сильно приживался у нас в стране. По большей части из-за того, что число потенциальных зрителей всегда было крайне ограничено. Поэтому аресты Петра Павленского и Катрин Ненашевой, как и других перфоманистов, ранее вызывали лишь легкий интерес в узком кругу интеллектуалов и осмеяние у масс. Однако в сложные времена роль искусства сильно возрастает, а практики акционизма приобретают силу политического жеста.

Историю перформанса можно вести от дадаистов с их кабарэ «Вольтер», которые выступали против Первой мировой войны. Не желая пользоваться традиционными выразительными средствами, которыми было сложно описать весь ужас происходящего (и потому, что часть художников перешла на службу милитаристской пропаганды), дадисты устраивали в маленьком кабаре в нейтральной Швейцарии представления с декламацией «бессмысленных» стихов, постановкой пьес и исполнением шумовой музыки.

В 20-е эстафету подхватили сюрреалисты, вроде Жана Кокто, Альфреда Жарри, Антонена Арто, и уже солидный «Баухауз».

Среди важнейших перфоманистов современности — Йозеф Бойс, который начал свою серию практик с «Евразии» и «Как объяснить суть картины мертвому зайцу», а закончил масштабными перформансами вроде «7000 дубов», говорящих про тупиковое отчуждение современного человека от природы и попытки войти в нее на «шаманском» уровне.

Именно акционизм часто содержит в себе политическое высказывание. Когда хеппенинги сменились перформансами и акциями, где художник выступал уже сам по себе, порой рискуя собой и в частности собственным телом, искусство из «слова» стало «делом». Однако акция, в отличие от перформанса, может быть сведена к чистому жесту, к декларации.

Так или иначе, чем сложнее ситуация, тем больше художественных навыков требуется для создания высказывания. Поэтому опыт прошлого говорит о том, что чем сильнее запреты и выше уровень отчуждения общества от политических решений, тем большее значение приобретают небинарные способы коммуникации. Проще говоря, роль литературы и искусства всегда возрастает во времена катаклизмов, как это неоднократно показывал опыт больших войн XX века.

Илья Гращенков, политолог