Александра Архипова. Про мартовские стужи, грузный лед и отчаянье

Сейчас наступило 5 марта. Когда-то, в другой жизни, я любила своим магистрантам давать на разбор стихотворение Ильи Эренбурга (не говоря, когда оно было написано) или песню Никитиных на эти слова.

Стихотворение, собственно, служило вступлением к теме про советское иносказание и задавала я один и тот вопрос: а о чем текст? Когда ответ не приходил сразу, я подсказывала дату написания — 1958 или немного ранее. Говорила, что Эренбург придумал слово «оттепель».

Иногда находились люди, которые сразу говорили, что это про ожидание новых страшных репрессий накануне смерти Сталина, про то, что люди уже не верили в то, что когда-нибудь все это кончится, про то, что это ощущение ужаса от своей повседневности невероятно трудно передать стороннему наблюдателю.

Но, как правило, типовой ответ магистрантов (или студентов историков-филологов) был: «это про встречу весны». Каюсь, я внутренне зверела — как они не могут понять все эти ощущения, увидеть иносказания. Но постепенно я пришла к понимаю, что поколение 20+ не видит иносказаний не только потому, что нет исторической эмпатии, но и потому, что это поколение не научили эзоповому языку — за ненадобностью (ну и хорошо ведь). Они и есть дети юга (верно написали читатели в комментах). Но возможно, очень скоро эти навыки им пригодятся снова.

А вспомнила я это стихотворение не только потому что сегодня 5 марта, день смерти Сталина и начало новой жизни, но и потому что в наш чернейший час всегда остается надежда, даже если мы ее не видим. И в этот чернейший час, в ледяной обиде мы чувствуем одиночество. Но это не так. Мартовские стужи закончатся.

Перечитайте стихотворение или послушайте песню (кто не знает, это очень душеспасительно).

Да разве могут дети юга,
Где розы плещут в декабре,
Где не разыщешь слова «вьюга»
Ни в памяти, ни в словаре,
Да разве там, где небо сине
И не слиняет ни на час,
Где испокон веков поныне
Все то же лето тешит глаз,
Да разве им хоть так, хоть вкратце,
Хоть на минуту, хоть во сне,
Хоть ненароком догадаться,
Что значит думать о весне,
Что значит в мартовские стужи,
Когда отчаянье берет,
Все ждать и ждать, как неуклюже
Зашевелится грузный лед.
А мы такие зимы знали,
Вжились в такие холода,
Что даже не было печали,
Но только гордость и беда.
И в крепкой, ледяной обиде,
Сухой пургой ослеплены,
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.
И. Эренбург. 1958

Александра Архипова, антрополог