Андрей Мовчан. Что будет в Украине, если вторжение не состоится?

5 февраля в 4 утра (даром что не 22 июня) Блумберг опубликовал новость: «Россия напала на Украину». Новость провисела час и была снята с извинениями. Остается только догадываться, почему крупнейшее информационное агентство мира, чей терминал с базовым набором сервисов стоит 30 тысяч долларов в год, дало эту новость в момент, когда биржи были закрыты. Нам повезло так же, как в свое время с тунгусским метеоритом: упади он на несколько часов раньше — попал бы на густонаселенную территорию Европы; дай Блумберг новость не в 4 утра, а в 10 — то-то было бы веселье!

Информационное поле вокруг гипотетического военного конфликта давно приобрело характер психопатологический. Белый Дом уже заявлял, что «агрессия России неотвратима», чтобы спустя две недели официально заявить, что снимает слово «неотвратима» из своего заявления; была неотвратима, стала отвратима. Bild публикует сверхсекретный план вторжения России с прилагаемой картой боевых действий (теперь российскому генштабу придется разрабатывать все сначала). Рамзан Кадыров, по его словам, давно бы ввел войска в Украину, если бы был президентом (правда он не президент, о чем ему тут же сообщил Песков, и чтобы не обидеть, добавил — «но если он захочет, то может баллотироваться на следующих выборах»). США уверяют, что применят к России в случае вторжения беспрецедентные санкции, которые сломают экономику страны (правда, на вопрос «какие?» в США либо повторяют старый и бесполезный набор предложений, либо ссылаются на секретность). МИД Великобритании угрожает конфисковывать имущество у неназванных российских компаний и граждан, по факту агрессии и просто так, на всякий случай. Джо Байден публично дискутирует терминологические тонкости слова «вторжение», вводя понятия достаточно и недостаточно большого вторжения в современную геополитику, применительно к вторжению России в Украину.

Все ждут вторжения. Иностранцы, когда приглашаешь их приехать в Россию на то или иное событие, на полном серьезе отвечают: «Да, конечно, если только война не начнется». Впрочем иностранцы — они такие; в конце 2014 года они всерьез спрашивали, сколько месяцев еще продержится российская экономика до коллапса.

Вторжения все нет, и все объясняют, почему: вот, например, говорят, Си Цзинпин договорился с Путиным отложить на время Олимпиады. И правда, прошлый раз вторжение случилось как раз после Олимпиады; теперь это будет такая традиция — каждую зимнюю Олимпиаду по вторжению, но только после того, как погаснет олимпийский огонь, как завещали великие греки.

В английской прессе вторжение успешно конкурирует по значимости с описанием вечеринок у Бориса Джонсона и конфликтом Меган Маркл и королевской семьи. В российских соцсетях вторжение остается темой номер два после песни Шнурова о Собчак.

Все знают, что вторжение будет (а некоторые, как видите, уже сообщают, что оно началось). Все знают, что будет, когда оно случится (а некоторые уже называют фамилии членов марионеточной администрации, рисуют новые границы и оценивают потери с обоих сторон). Меня же, как обычно (я ведь даже переехал в страну, в которой машины ездят по неправильной стороне дороги) интересует прямо противоположный вопрос: что будет, если вторжения не будет?

Действительно, что будет в Украине, если вторжение не состоится?

Мне кажется — мой вопрос совсем не праздный, достаточно просто почитать результаты опросов населения, посмотреть на статистику выборов и немного подумать. Вот вам в копилку набор фактов:

(1) Как на западе, так и на востоке Украины (не считая самопровозглашенных ЛНР и ДНР, потому что там невозможно ничего посчитать) около 75% населения выступают против раздела страны, за единое государство.

(2) За присоединение к ЕС в западных областях Украины выступают в среднем 70% населения (за ЕАЭС — 15%), в восточных — 30% (за ЕАЭС — 25%), на юге — 40% (за ЕАЭС — 20%).

(3) За вхождение Украины в НАТО в среднем 60% жителей запада Украины (против 15%), 50% жителей севера (против 20%), и 25% юга и востока (против 40%).

(4) На юге и на востоке Украины большинство населения (см первую карту) говорит по-русски; на западе и на севере — по-украински;

(5) По результатам опросов, проведенных киевским институтом социологии, более 64% населения страны считает, что «Украина идет в неправильном направлении» (17% считает, что в правильном); за досрочные парламентские выборы выступает 46% респондентов, за досрочные президентские — 40%;

(6) Результаты выборов 2004 и 2010 годов «делили» Украину в точном соответствии с «лингвистической картой» (юг и восток против севера и запада). Выборы 2019 года были исключением — тогда за Зеленского проголосовало большинство в «центре», за Порошенко остался только крайний запад, за Бойко — крайний восток. Сегодняшние опросы показывают восстановление статуса-кво: север и запад выступают за Порошенко, юг и восток — скорее за Зеленского. Партия Порошенко («Европейская Солидарность») и партия Зеленского («Слуга народа») набирают близкие проценты по опросам (ЕС набирает больше), ЕС — уверенно лидирует на тех же западе и севере, СН — на юге и востоке.

Скажите, только я вижу здесь серьезную проблему и угрозу для страны вне зависимости от действий России? Только мне кажется, что единственный вменяемый путь для Украины — это федерация по типу США, с постепенным вхождением в ЕС и нейтральным военным статусом? Я что-то упускаю?

Просто мне скромно кажется, что мой вопрос намного важнее вопросов о вторжении — для самих украинцев (а остальные меня сегодня не волнуют).

Андрей Мовчан, экономист