Лев Рубинштейн. Где оскорбленному есть чувству уголок

«Пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок», — помним мы все, — ну хорошо, не все, многие, — еще с восьмого класса средней общеобразовательной школы.

В наши дни, слава богу, не надо рыскать по белу свету в поисках укромных уголков для приюта оскорбленных чувств. Здесь и теперь, слава богу, есть такие уголки, и не такие уж они, прямо скажем, укромные. Этими заветными уголками служат безмерно расплодившиеся в последние годы прокуратуры, следственные комитеты, суды и бог знает что еще в подобном роде.

Различной фантастичности сюжеты, связанные с указанными «оскорблениями» и различной тяжести наказаниями за них, то утихают, то разгораются с новой силой в медийном пространстве.

Вот и буквально на днях я наткнулся в интернете на такую новость:

«В Петербурге завели дело об оскорблении чувств верующих из-за фото на фоне Исаакия. В СК считают, что девушка «…унижая и оскорбляя религиозные чувства верующих, сделала на фоне вышеуказанного собора фотоснимок и видеозапись с обнаженными частями тела».

А еще чуть раньше что-то такое и тоже с участием «частей тела» произошло уже в Москве и на фоне Василия Блаженного.

Ну, и еще где-то кто-то необычайно оскорбился на предмет частей тела и фона, на котором он их разглядел.

Этот, лишенный облика, склада, имени и возраста «кто-то» готов страшно оскорбиться по самому непредсказуемому поводу — ему, как говорится, хоть палец покажи на фоне куполов или минаретов. А тут к тому же даже и не палец…

Мы, похоже, живем нынче в стране тончайших, легко ранимых чувств, томных вздохов, взволнованных шепотов, робких дыханий, ну и, само собой, трелей соловья. Старый добрый карамзинский сентиментализм стал вдруг как-то незаметно морально-эстетическим мейнстримом наших в общем-то практичных на поверхностный взгляд будней.

Раньше столь нежные чувства были куда менее подвержены травмам. Грубее как-то, надо признать, были эти чувства.

Эти чувства мужественно молчали в тряпочку в те времена, когда государство взрывало храмы или устраивало в них картофельные хранилища, когда оно выстраивало их, таких чувствительных, в трехгодовую очередь за холодильником «ЗИЛ» или за румынской стенкой, когда заставляло их публично и, разумеется, искренне восхищаться литературным творчеством генеральных секретарей, когда оно в лице своих представителей «на местах» — от участкового милиционера до начальника ЖЭКа — беспрестанно унижало, оскорбляло и открыто обманывало людей.

Нет, никаких таких особенных чувств как-то не наблюдалось. Ну, разве что «чувство глубокого удовлетворения», с фатальной неизбежностью испытываемое ими при подробном ознакомлении с историческими решениями очередного или, пуще того, внеочередного июльско-декабрьского пленума. А других чувств — ни-ни.

Впрочем, это все было давно, многие уже и забыли. А кто-то и вовсе этого не знает. И, между прочим, слава богу, что не знает.

А в новые времена разве чувствуют что-либо все те, кого автобусами возят по избирательным участкам, чьи последние мозги выдувают сквозняками федеральных каналов и кому беспрестанно врут, причем от их же имени? Нет, никаких буквально чувств. Ни один, как говорится, мускул не дрогнет на коллективном мужественном лице коллективного тела. Полное спокойствие. Картина «Над вечным покоем».

Но оскорбиться надо. Без этого — никак. Особенно если где-там в глубине, где-то в области поджелудочной железы булькает, не давая спокойно спать и есть, иррациональная ненависть. И ненависть эта тем сильнее, чем труднее формулируются ее мотивы и причины.

И прокурорско-судейские машины не посмели бы, конечно, давать полную волю своему казенному живодерству, если бы не поддержка такого количества безмерно чувствительных и постоянно оскорбленных людей. Это с одной стороны.

С другой же — все эти безмерно чувствительные всю свою чувствительность прекрасным образом засунули бы поглубже в одно известное место, как это они во все времена и делали, если бы не было начальственной отмашки: «давайте, ребята, чувствуйте. Да как можно бойчей и звончей. Обижайтесь и оскорбляйтесь. И чтоб никаких частей тела ни на каком фоне. А чуть что такое увидите, сразу стучите „куда следует“ да погромче. И вам откроют».

Лев Рубинштейн, публицист