Алексей Макаркин. Примирить непримиримое

Государство в современной России защищает память о Великой Отечественной войне и чувства православных верующих. Недавно изданный закон запрещает оскорблять память защитников Отечества. А буквально в последние дни расширилась практика применения закона об оскорблении чувств верующих — в виде уголовного преследования за фривольные фото около храмов. Причем представители церкви настаивают на деятельном раскаянии как средстве избежать реального срока — простые извинения не принимаются. Похоже, что культовый для советской интеллигенции фильм «Тот самый Мюнхгаузен» с образом пастора (помните — «Письменно врали, письменно и отрекайтесь») они то ли не смотрели, то ли считают вредным для задач воспитания нравственности.

При этом российская история столь противоречива, а принимаемые законы нередко настолько размыты, что возникает вопрос об их совместимости. Например, Сталин и его сподвижники были одновременно участниками войны (с этим никто не может спорить), и гонителями церкви (это тоже не подвергается сомнению). Поэтому защита памяти о защитниках Отечества может войти в противоречие с обличением деятелей тоталитарного режима как гонителей православных. Если девушка, сфотографировавшаяся рядом с храмом в полуобнаженном виде, является преступницей, то кем можно назвать человека, по вине которого был, к примеру, разрушен храм и расстреляны служившие в нем священнослужители?

Из такой неудобной ситуации давно пытались найти выход — на общественном уровне, пока еще не было подобных законов. Крайний вариант, совершенно неприемлемый для церкви — это православный сталинизм, который включает в себя все новые и все более экзотичные элементы. Один из недавних — легенда о том, что Сталин в 1941 году был тайно пострижен в монашество с именем Георгий (а раз так, то расстрелы духовенства и взрывы храмов на совести грешного мирянина Иосифа, а монах Георгий — он же Верховный главнокомандующий — как бы и не причем). Есть и более мягкие, в большей степени выглядящие правдоподобными варианты. В весьма популярном в 1990-е годы среди неофитов художественном сочинении «Отец Арсений» присутствуют немалое число гуманных силовиков сталинского времени, тайно помогавших православному подвижнику — здесь и следователь, и надзиратель, и начальник некоего «особого отдела» лагеря, и сотрудница наружного наблюдения. В настоящих лагерных мемуарах ничего подобного нет — но для легенды все сойдет.

А через месяц ожидается выход на экраны фильма «Мария. Спасти Москву» — из этого же ряда. Создатели фильма заявляют: «В судьбе Марии Петровой как в зеркале отразилась судьба страны: дочь священника, отрекшаяся от отца и от веры, она служит в НКВД. Накануне битвы за Москву Мария встречает ясновидящую старицу Матрону, а вскоре именно Марии выпадает задание доставить в Москву чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери, находящуюся за линией фронта на оккупированной территории. Сценарий картины основан на легенде о встрече Сталина с Матроной Московской накануне битвы за Москву 1941 года». Но если для одних верующих эта легенда — способ примирить непримиримое, то для других — оскорбление чувств посредством использования отвергнутого церковью апокрифа.

Алексей Макаркин, политолог