Игорь Эйдман. Запах катастрофы

Знаете, что напоминает мне вся эта пропагандистская свистопляска с «непобедимыми» ракетами, «не имеющими аналогов», с бесконечными рассказами о «народе победителе» и угрозами «врагам»?

Узнаете: «И на вражьей земле мы врага разгромим Малой кровью, могучим ударом!». А потом была катастрофа 1941 года: «Будь проклят сорок первый год —ты, вмерзшая в снега пехота».

В истории России никогда так безудержно не бахвалились, не хвастались своей мощью, не кичились своими победами, не пытались так унизить соперников, как перед национальными катастрофами.

«Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение» — так бюрократия оценивала ситуацию в империи Николая I накануне Крымской катастрофы.

Безудержная ура-патриотическая, к тому же расистская пропаганда сопровождала начало катастрофической Русско-японской войны. «Япошки» подавались как какие-то недочеловеки, с которыми русские богатыри легко и быстро разберутся.

А в 1914 году накануне Первой мировой, за несколько лет до краха империи, поражения в войне, гибели семьи скорбный умом российский император предавался завиральным мечтаниям: «Я схожу с ума, когда думаю о перспективах России, мы станем самым великим народом, самым великим государством, все в мире будет делаться с нашего разрешения».

Вот и сейчас, со всех российских телеэкранов льется ура-патриотическая сивуха, приводящая потребителей в состояние восторженного отупения, которое заставляет пьяного совершать безумно самонадеянные поступки: лезть купаться в штормовое море или задираться в одиночку на большую и сильную компанию. В результате пьяных дураков бьют. Так уже много раз было в истории России, будет, вероятно, и в этот раз.

Игорь Эйдман, социолог