Иван Бабицкий. Украинцы — народ в понимании творцов Версальского мира

Если всерьез обсуждать вопросы вида «есть ли украинский народ», нужно просто помнить, что подхода тут существует два: 1919 года и 1991-го, грубо говоря.

Национализм времен Первой мировой войны понимал «народ» расширенно, поэтому создал такие национальные государства, как Югославия и Чехословакия. После крушения советской империи возобладал противоположный подход, соответствующие страны распались и ретроспективно перестали считаться национальными государствами. Хотя семьюдесятью годами ранее считалось, что вот есть чехословаки, говорят на чехословацком языке, так и в конституции записали. Имея значительное немецкое меньшинство, начинать спор славян между собою было глупо.

Естественно, ни один из этих подходов не правильный и не ошибочный, классифицировать можно и так, и так, почему нет. Сербы и хорваты говорят на одном языке, но у них разные религии и разные государственные традиции. В разные периоды для разных людей может быть важнее первое или второе. При этом они будут подгонять даже лингвистические описания под политическую конъюнктуру, так, что у них то будет официально чехословацкий язык, то не будет, а то и возникнут на бумаге отдельные языки вроде «черногорского» или «македонского» (про последний так и пишут, что он существует с 1945 года, кажется, а так он болгарский).

Украинцы — народ в понимании творцов Версальского мира. С точки зрения 1991-го, конечно, такого народа нет — Галиция с ее униатской религиозной и польско-австрийской государственной традицией имеет не больше общего с исторической Малороссией, чем Сербия с Хорватией. Считать ли украинский язык Закарпатья тем же языком, что и украинский Полтавы — это нужно специалистов спрашивать, да и вообще Восток и Юг, как известно, чаще говорят на суржике и русском.

Естественно, когда угроза для украинцев исходит из России — у них не больше причин сомневаться в своем этническом единстве, чем у чехов и словаков ввиду немецкой угрозы. В другом контексте они могут, наоборот, дружно начать интерпретировать антагонизм между западной и восточной частью страны (объективно хорошо заметный хоть на лингвистических, хоть на электоральных картах) в этническом ключе. Так что Путин зря жалуется на австрийский генштаб — он сам делает для победы «великоукраинского» самосознания больше, чем кто бы то ни было из его предшественников. А уж хорошо это или плохо — вопрос личного вкуса.

(Для протокола: лично я скорее думаю, что ни для одной части Украины не будет благом присоединение к России, но и единое государство для западной и восточной половины — не лучшая идея.)