Алексей Макаркин. Для новых поколений украинская независимость является естественным явлением

Владислав Сурков предложил вернуть Украину силой. Оговорившись при этом, что сила может быть разная — не только военная, но и политическая, экономическая, «мягкая» (то есть сила привлекательного образца) и даже спецслужбистская.

В этом высказывании важно желание вернуть соседнюю страну, свойственную значительной части российской властной элиты — в первую очередь, силовой и околосиловой (экономисты в основном оценивают риски и подсчитывают убытки). Разумеется, желание — это не план конкретных действий, при разработке которого учитываются разнообразные риски. Но недооценивать роль эмоций в политике также не стоит.

И такие настроения в немалой степени связаны не с текущими вызовами, а с экзистенциальной проблемой. В 90-е и нулевые годы элита исходила из того, что Украина никуда не денется. Приводилось множество рациональных аргументов, от экономических (технологические цепочки) до культурных, от апелляции к Переяславской раде до представления о том, что коррумпированную украинскую элиту легко купить, чтобы объяснить, почему мы неизбежно будем жить вместе. Пусть и в другом формате, чем существовал при СССР, но при высоком уровне интеграции.

Время течет быстро. В этом году исполняется 30 лет современной независимости Украины. Уже прошло семь лет после Майдана, который разрушил надежды на вступление Украины в Таможенный, а затем и в Евразийский союз. И после неудачи проекта Новороссии. А чем дальше, тем сильнее ощущение потери Украины, причем тем более сильное, что оно носит поколенческий характер. Что именно при нынешних поколениях утрачена важнейшая часть исторической империи — ранее ее был вынужден отдать только Ленин по Брестскому миру, но при первом же удобном случае вернул. И если дальше проводить исторические аналогии, то спустя 30 лет после Брестского мира СССР не только присоединил Галичину (решив задачу, которую ставило перед собой еще царское правительство), но и доминировал в Восточной Европе.

И еще один поколенческий фактор, усиливающий фрустрацию и также связанный с таймингом — для новых поколений украинская независимость является естественным явлением. Они в школах уже учились по политическим картам мира, где Украина была окрашена в другой цвет, чем Россия, у них куда меньше эмоциональных воспоминаний, порвались или ослабели многие связи. И если на настроения людей старшего и частично среднего возраста можно быстро повлиять посредством телевидения, то более молодые телевизор смотрят существенно реже. Или не смотрят вовсе. Это еще одно подтверждение того, что время уходит — и эмоции усиливаются.

Политики прошлого пытаются оправдаться, чтобы остаться в истории как люди, добросовестно пытавшиеся спасти Союз — характерно сегодняшнее интервью Александра Руцкого, рассказавшего, как он якобы уговаривал Михаила Горбачева послать спецназ, чтобы разобраться с Борисом Ельциным и другими подписантами Беловежских соглашений. Политики же действующие еще надеются на то, что историю удастся переиграть.

Алексей Макаркин, политолог