Лев Шлосберг. Пришли за журналистами

Тотальную облаву на журналистов, освещавших протесты 21 апреля, власти крайне неуклюже объяснили тем, что «был у нас случай, когда не-журналист находился на незаконном митинге с журналистским удостоверением. То есть не являясь журналистом, он получил журналистское удостоверение. Я не исключаю, что это связано с этим и, наверное, здесь, конечно, журналистскому цеху на этот случай нужно обратить внимание и, наверное, апеллировать во многом нужно к тому самому СМИ, которое такое журналистское удостоверение выдало. Потому что это, конечно, влечет необходимость соответствующих проверочных действий. Это вопиющий совершенно акт… Вот факт участия человека с журналистским удостоверением в тот момент, когда он не является журналистом, вот это вызывает, конечно, глубокую обеспокоенность. И наверняка вызывает не меньшую обеспокоенность у представителей органов охраны правопорядка» (златоуст Дмитрий Песков, человек с корнем «пресс» в названии должности).

То есть из-за одного предполагаемого случая использования человеком, не работающим в штате СМИ, статуса журналиста для работы на акции протеста произошел поток задержаний журналистов самых разных медиа, в том числе вполне лояльных власти. И это косое объяснение на полном серьезе представляется обществу как достоверная причина пресс-облавы.

На самом деле даже разовое редакционное задание делает любого гражданина журналистом — и пишущим, и снимающим. Длительность работы журналиста не является критерием для получения статуса. Но не в этом, конечно, дело.

Дело в том, что публичные акции протеста против полицейского государства страшны для этого государства не только сами по себе, но и своим общественным резонансом. А резонанс создают в первую очередь СМИ и другие медиа. То, о чем не пишут, не существует в глазах общества. Бойкот политического события для общества равносилен перекрытию кислорода для жизни.

Число сочувствующих протесту важнее числа протестующих, потому что молчаливое отторжение от власти — то же отторжение и отказ в доверии. А непубличность такой позиции даже создает новые риски — волны нет, а море волнуется. Атакой на прессу без всякого разбора власти хотят заставить журналистов перестать рассказывать об акциях протеста, перекрыть информационный кислород обществу. Важен не знак повествования, он может быть и негативным, но любой рассказ о событии подтверждает факт события. А оценку люди ставят сами. Именно эти публичные рассказы «вызывают глубокую обеспокоенность» властей.

Тотальными репрессиями, прямыми угрозами уголовного преследования власти смогли сократить число протестующих на улицах, но это никак не сократило число публикаций о протесте. Поэтому теперь пришли за журналистами. Чтобы молчали.

Лев Шлосберг, политик