Александр Кушнарь. Голодовка Навального — это сигнал Байдену, Меркель и Макрону

Алексей Навальный пришел к тому, к чему приходят и все остальные политические заключенные в России: что единственный способ добиться шанса на освобождение — это начать голодовку. В ней как в социальной институции есть, разумеется, и метафизический вызов тиранам: дух выше плоти.

Однако главная — весьма банальная — цель такого упражнения заключается в том, что это — работает. Не всегда, но часто. Сработало с летчицей Савченко и украинским режиссером Сенцовым. Теперь по этому пути пошел и Навальный.

Здесь нет места пафосу, и Навальный прекрасно это понимает. Понимает, что других вариантов просто нет: либо гарантированная медленная смерть без права на освобождение, либо вероятность быть вызволенным из тюрьмы под давлением мировой общественности.

Сравнение с Савченко и Сенцовым — не случайно. Их вытащили в результате международных договоренностей с лидерами зарубежных стран, а не потому, что за освобождение Сенцова вышли сотни тысяч россиян. Они, как вы помните, не вышли. К сожалению, россиянам — за сравнительно редким исключением — Сенцов был совершенно безразличен, как и вообще все украинские политзаключенные и прочие иностранные жертвы Кремля.

Но даже если бы такие протесты и были бы — такие, которые сейчас наметила команда Навального, — то не люди на улицах решали бы судьбу политзека. Известно ведь, что Путин всегда делал обратное тому, что от него требует общество: это и выработка рефлекса отказа от гражданской активности, и позиционирование власти как монархического стержня, который не сгибается под требованиями подданных.

Таким образом, голодовка Навального — это, в первую очередь, сигнал Байдену, Меркель и Макрону. Сейчас все будет зависеть от них. В этом контексте запланированные в России митинги внутри страны могут сыграть лишь роль фактора, усиливающего переговорные позиции зарубежных лидеров с Путиным по вопросу о судьбе Навального.

Это не значит, что я даю здесь какие-либо рекомендации по поводу выхода на улицы, учитывая, что эти выходы связаны с риском для жизни, здоровья и свободы. Более того, акции в количестве 500 тысяч человек на всю Россию — это крайне мало для 140-миллионной страны, хотя и этого количества пока не набирается: за последние два дня прирост составил лишь несколько тысяч, поэтому неясно, когда именно наберутся оставшиеся 135 тысяч.

Еще хуже то, что в некоторых населенных пунктах выйти на акцию готовы лишь несколько человек: они станут легкой добычей для местных людоедов, да еще и попадут «на карандаш», поскольку в отсутствие толпы одиночки всегда светятся ярче. Причина такого пессимизма очевидна: жители России и без моего текста прекрасно понимают, что риск и возможный результат просто несопоставимы. Сталкиваться с садистом в камуфляже в реальной борьбе — это не видео про дворцы лайкать.

Одним словом, митинг в условиях военного положения — это личное решение каждого, которое, к сожалению, имеет к потенциальному освобождению Алексея весьма и весьма опосредованное отношение. Алексея если и выпустят, то потому, что так сказал американский президент. По большому счету, это единственный человек на Земле, который может спасти узника путинского подвала.

Александр Кушнарь, журналист