Дмитрий Травин. Путин нашел особый путь

На днях Путин, отвечая Байдену, заявил вдруг, что «мы, хоть они (американцы — Д. Т.) думают, что мы такие же, как они, но мы другие люди, у нас другой генетический и культурно-нравственный код». Насколько можно понять по контексту, президент России заявил, что мы не просто генетически и культурно отличаемся от других народов, но наше поведение отличается от поведения других народов благодаря генетике и культуре. Фактически это было обоснование особого пути России.

Еще три года назад, когда я писал книгу «Особый путь России: от Достоевского до Кончаловского», Путин подобных фраз не произносил, но чувствовалось, что рано или поздно он станет обосновывать свой конфликт с Западом тем, что мы другие и у нас особый путь, особые ценности. Множество авторов за последние 200 лет обосновывали теоретически особый путь России, и странно было бы, если бы Путин не использовал это все в своей политике.

О том, что русский народ является особым народом чисто биологически, наука все же стесняется говорить (именно народ в целом, а не отдельный человек). В общей массе проанализированных теорий я обнаружил подобное лишь у Валерия Соловья (в книге с характерным названием «Кровь и почва русской истории»), который стоял на позициях этнического национализма до того, как перешел к национализму либеральному. А вот о культурном коде многие солидные ученые говорят. Например, культуролог Игорь Яковенко. Его труды я уважаю, хотя по данному вопросу сильно с ним расхожусь.

Вряд ли президент (или даже его спичрайтеры) штудировали Соловья или Яковенко, но, похоже, на Путина оказала влияние общая популярность идей особого пути в стране, закрывающейся от того, что у нас недавно называлось европейскими ценностями. Скорее всего, он теперь станет регулярно говорить, что русские — особый народ и что у нас — свой путь. Подобной теорией можно обосновать и экономическую автаркию, и борьбу с иностранными агентами. Похоже, мне лет через пять придется готовить новое издание «Особого пути России».

Дмитрий Травин, экономист