Иван Бабицкий. Всем приятно повоевать без жертв

Интересно, между прочим, продолжают ли действовать старые исторические закономерности. Ведь если посмотреть на нынешние американские «культурные войны», американцам они предвещают много бед (придерживаясь привычных схем). В средние века — как и раньше, и позже — самые трагические события в истории многих стран были связаны как раз с такими разделениями по не имеющим никакого практического значения поводам.

Люди всегда любили разделиться на две партии и постепенно доходить до смертельной вражды из-за каких-то мелочей — в Византии одно время из-за спортивных пристрастий, например.

Или можно вспомнить второй период Столетней войны: мы часто воспринимаем его в традициях национализма XIX века из-за того, что чудесное явление Жанны д’Арк хорошо в них укладывается, но на самом деле все выглядело несколько не так. Все это долгое кровопролитие было в основном гражданской войной, случившейся из-за вражды партий герцога Орлеанского и герцога Бургундского, роль англичан в которой была гораздо скромнее, чем принято считать.

Захватившему Нормандию Генриху V бургундцы фактически в качестве платы за союз против дофина Карла передали Париж и формально признали его сына королем Франции, но сил на настоящее завоевание Франции у англичан не было, а Филипп Добрый сам такими глупостями заниматься не хотел. Тем не менее война шла полвека, вернуть Бургундию и Пикардию французы сумели только через десятилетия после ее формального конца — и все из-за того, что сначала Людовику Орлеанскому, а затем Иоанну Бургундскому неудачно разрубили голову секирой. Череп Иоанна какой-то монах потом показывал королю со словами «вот та дыра, через которую англичане проникли во Францию».

И это еще действительно была вражда, не имевшая никакой серьезной идейной подоплеки: какая разница была в сущности французам, кто из двух герцогов будет управлять? И даже — станет ли королем Франции англичанин, чьи дети и внуки уже будут хорошими французами? Точно так же и англичанам, которые после этого тридцать лет воевали друг с другом, — что им Йорки, Ланкастеры и Тюдоры? Разумеется, когда распря приобретала религиозный оттенок, она порождала еще большее ожесточение.

В США мы сейчас наблюдаем именно последнее: уже существующее разделение демократов и республиканцев обостряется и углубляется постоянно конфессиональными вопросами, не имеющими практического значения, но глубоко задевающими многих эмоционально. К счастью, в мирной форме, но уже с отдельными не столь мирными эпизодами, намекающими на возможность худшего. Будь я американцем, меня бы это заботило очень сильно.

Для Москвы парадоксальным образом такие вещи скорее соблазн, поскольку у нас американские конфессиональные моды могут вызывать разделения только в какой-нибудь ВШЭ или независимых редакциях — так что общественная опасность низка, а так-то повоевать всем приятно, когда это не сопровождается жертвами.

Иван Бабицкий, историк