Ушел Юрий Темирканов. Каким дирижера запомнит Петербург?

На 84-м году скончался дирижер, художественный руководитель Санкт-Петербургской академической филармонии имени Шостаковича Юрий Темирканов. Причины смерти, случившейся 2 ноября, не сообщаются.

У него была очень долгая и очень насыщенная творческая жизнь. Некоторые СМИ попытались перечислить все его звания и награды — пришлось делать это на нескольких страницах. Всемирно признанный Маэстро, народный артист СССР, художественный руководитель Санкт-Петербургской филармонии и, конечно же — почетный гражданин Петербурга.

Звучит несколько напыщенно, но в некрологах о таких людях всегда пишут что-то вроде «Его жизнь — пример подлинного служения искусству». В случае с Юрием Темиркановым это стопроцентная правда.

В 13 лет он оставил родной Нальчик, чтобы отправиться в Ленинград, но первое выступление с оркестром у юного дирижера состоялось на родине. Вот как описывала это в 1960 году «Кабарлино-Балкарская правда» в заметке «Дебют дирижера»:

«Концерты симфонического оркестра госфилармонии на открытой эстраде Нальчикского парка пользуются неизменным успехом у слушателей. Несколько дней назад здесь собралось особенно много любителей музыки. Их привлек дебют молодого дирижера Юрия Темирканова. Семь лет назад, совсем еще мальчиком, Юра по классу скрипки окончил Нальчикскую детскую музыкальную школу. Семилетнюю программу он прошел за пять лет и на экзамене показал недюжинные способности. Шли годы напряженных занятий в музыкальной десятилетке, а затем и в Ленинградской государственной консерватории имени Римского-Корсакова, студентом которой он является и сейчас.

Но минувший воскресный день был необычным: юноша-студент — не рядовой участник коллектива, а его руководитель — дирижер. В программе концерта — Моцарт, Бетховен, Шуберт, Глинка и Чайковский. Концерт прошел с большим успехом. Молодой дирижер обнаружил очень хорошие музыкальные способности, большой темперамент, знание дирижируемых произведений».

Его карьера могла пойти совсем по иному пути — рисовать ему нравилось долгие годы даже больше, чем дирижировать. И во всем, абсолютно во всем, чем бы он ни занимался, он выделялся из общей массы. Даже если вся масса была собранием талантливых людей. Рассказывают, как 29-летний Юрий Темирканов, только что назначенный худруком филармонического оркестра, явился на одну из первых репетиций в идеально сидящем… джинсовом костюме. Шел 1968 год — год волнений и революций, но и тут маэстро выделился: джинсы в храме музыки!

Он был блестящим популяризатором музыки. Говорил о ней легко, как о чем-то само собой разумеющемся, сопровождающем человека всю жизнь:

«Я помню во время репетиции, я был тогда стажером у Мравинского, зашел в дирижерскую и сел, потом понял, что глупость сделал, но встать и уйти еще глупее было, поэтому я сидел. Был разговор такой: Мравинский говорит: „Я все не могу понять, мучаюсь… У Гайдна написано три forte. Что это означает?“ Все говорят: „Не знаю… не знаю…“ Мравинский: „А я не сплю ночами, думаю…“ И я по глупости сказал: „Наверное, это мечта о большом оркестре“. Он на меня посмотрел, ничего, правда, не сказал… И это, наверное, правда, потому что, когда Гайдн уехал в Англию, где гораздо больше оркестры были, он остался там на десять лет, он смог услышать свою мечту».

Мечта Темирканова о живописи не осуществилась, но мечта о большом оркестре — воплотилась в жизнь много раз. Он выступал с ведущими оркестрами Европы, включая Берлинский филармонический, Венский филармонический, Дрезденскую государственную капеллу, Лондонский филармонический, Лондонский симфонический, театра Ла Скала и другие.

С оркестром он выстраивал не авторитарные, а партнерские отношения: «Музыканты [раньше] чувствовали, что они не имеют никакого отношения к тому, что они играют. Мне очень важно было, чтобы они думали, чтобы они соглашались, чтобы они понимали, что я им говорю. Для них было странно, когда я говорил: „Ваши лица не соответствуют тому, что вы играете“. На концерте все должно быть так, как будто музыка не отрепетирована несколькими тяжелыми днями, а как будто музыка сейчас рождается… Почему люди хотят прийти на концерт? Только поэтому, в конце концов», — рассказывал дирижер.

Доводилось читать, что отношения с властью у Темирканова складывались своеобразные. Власть не то чтобы его любила, скорее удивлялась ему, как инопланетянину. Как и на сцене, он смолоду сумел установить в этих «высоких» отношениях свои правила игры. В верхах его поддерживали, помогали решать вопросы, связанные с бытовой и финансовой жизнью коллективов, которые он возглавлял. Он помощь принимал, но никогда не участвовал в политической жизни — не был депутатом, делегатом, не подписал ни одно коллективное письмо, связанное с политикой. И при этом ему все прощали.

Книги — страсть Темирканова. Читал много, взахлеб, не пропускал литературные новинки. Цитировал наизусть пространные отрывки из Гоголя и Пушкина, перед которым преклонялся, любил Хафиза (хотя и был придирчив к переводам) и раннего Маяковского. Из ХХ века самым близким называл Варлама Шаламова, томик с его прозой брал с собой в гастрольные поездки.

И все-таки закончим музыкой:

«Темирканов — блестящий и благородный лидер, дирижирующий с вежливой недосказанностью, скорее выманивающий звучности из оркестра, чем старающийся силой добиться результата. Уши млели в блаженстве почти тактильных ощущений — пыхтение контрабаса, текучее бормотание деревянных духовых, удивление от прекрасно сбалансированных струнных, дюжины голосов, сплетенных в единый клубок, звучащий шар, парящий над сценой» (The Washington Post, 2014 год).

Наталья Петрова