Архитектурный беспредел должен быть разрушен?

В арт-пространстве mArs в рамках Дискуссионного клуба Даниила Коцюбинского состоялись дебаты между известным петербургским градозащитником и депутатом ЗакСа Борисом Вишневским и архитектурным критиком, автором телеграм-канала «Город, говори» Марией Элькиной.

При всем различии исходных позиций — Борис Вишневский настаивал на необходимости безукоризненного исполнения городского охранного законодательства, запрещающего любые разрушения и архитектурные интервенции в охраняемых зонах исторического центра Петербурга, в то время как Мария Элькина сетовала на то, что городские законы слишком тесны для дальнейшего развития Петербурга как современного во всех смыслах мегаполиса, — оба спикера признали один очень важный для города и его жителей и очень прискорбный для них же факт.

А именно, то, что за прошедшие три с небольшим постсоветских десятилетия исторический центр Петербурга был изуродован значительным количеством новодельных сооружений, не просто безобразных, но «ломающих» общую панораму города на Неве.

В этой связи встал вопрос, на который исчерпывающий ответ в ходе дискуссии так и не был найден — как быть с теми зданиями, которые, что называется, «позорят наш город»? Сносить? Но здесь, как заметила Мария Элькина, встает вопрос о правах собственников этих зданий. Мария предложила — как компромисс — заставить собственников изменить монструозные фасады их недвижимости. Но если они и это откажутся делать — они ведь собственники! — что тогда?

И еще вопрос: если можно-таки заставить собственников изменить фасады зданий-уродов, почему нельзя заставить (при соответствующей финансовой компенсации, разумеется), этих собственников снести дома-монстры?

Поясню, почему, с моей точки зрения, проблема эта — не менее важна и актуальна, чем задача сохранения исторических зданий Петербурга, причем как в центре города, так и за его пределами (напомню, эти здания оказались сегодня под еще большей угрозой, чем расположенные «по эту сторону Обводного канала»).

В мире есть всего три города, практически целиком включенных в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО: Венеция, Бразилиа и Санкт-Петербург в границах его исторического центра. Да, помимо Петербурга, многие исторические центры разных городов также входят в этот охранный Список. Но только в случае с городом на Неве речь идет об огромной части огромного мегаполиса, включающей в себя более 15 тысяч архитектурных объектов.

Блистательный Санкт-Петербург — тот, который, собственно, и является предметом международной охраны, был «сдан под ключ» большевикам в 1917 году.

В последующие десятилетия центр города неоднократно подвергался архитектурным вторжениям со стороны новой власти. В тело «старого Петербурга» инкрустировались новые здания, построенные в стиле модных в первые десятилетия XX в. конструктивизма и функционализма, затем наступил черед раннего и позднего пост-неоклассицизма («сталинского ампира»), позднее возводились билдинги в духе раннего 1950-60-х и позднего модернизма 1970-80-х, «стиля развитого социализма — преддверия коммунизма».

Многое из того, что было построено в эпоху СССР, как показала жизнь, прижилось и органично «встроилось» в архитектурную ткань исторического центра.

Да, сталинский ампир — на фоне шедевров Росси и Кваренги — выглядел как убогое неандертальское копирование высокого кроманьонского искусства. Но даже здесь случались удачные решения — взять хотя бы многострадальное здание ВНИИБ на Площади мужества или знаменитые неоклассические пропилеи Смольного (хотя и построенные в более ранний период).

И даже модернистские «заплатки», там и здесь возникавшие в послевоенный период (в основном, на месте домов, погибших в годы Блокады), скромно вставали в общий ряд с безупречной дореволюционной застройкой, тактично теряясь на ее фоне и не стремясь «растолкать локтями всех вокруг».

Как можно заметить, даже в тот тяжелейший для культуры период, когда страна советов повсеместно «преодолевала проклятое наследие царизма» и «искореняла пережитки капитализма и мещанства», ленинградское начальство и ленинградские архитекторы понимали, что просто не имеют права «поднимать руку» на архитектурный памятник всемирного значения — исторический центр «Петербурга-Петрограда-Ленинграда», как в ту пору было принято «полуофициально» называть город на Неве. И потому, как святая святых, хранили то, что сообщало всему невскому городу единую эстетическую и смысловую цельность — небесную линию Невы и стоящий на ее страже высотный регламент, не допускавший строительство в историческом центре зданий (шпили, купола, а равно технические сооружения, вроде труб ТЭЦ или «прозрачно-узких» радиобашен и телебашни — не в счет) выше Зимнего дворца.

Но с приходом к власти постперестроечных поколений бизнес-чиновных «манкуртов», пораженных бюджетно-инвестиционной булимией, старый город стал все более динамично разрушаться и наводняться гигантами-уродцами, ломающими «через колено» небесную линию Невы, взрывающими исторический центр Петербурга изнутри — и стремительно убивающими его.

Выросли, как пришельцы из голливудских антиутопий, мегалиты: ампутантского «Регент-Холла» (фото в начале статьи); подставочно-подраковинной «СПб-Плазы»;

«Невской ратуши» с гигантской «пипкой» — которую так и тянет «придавить ладошкой»;

аляповато-пентхаузного «Монблана»;

«одноразового шприца» на Пироговской набережной;

горбатого «Стокманна»;

поглотившей и эстетически разорившей все вокруг Второй сцены Мариинки…

и прочих девелоперских чудищ, абсолютно чуждых петербургскому архитектурно-культурному коду.

Наконец, в панораму города, «конкурируя» со шпилем Петропавловки, вклинилась массивная спиралька-кукурузина «Лахта Центра», которую перед тем петербуржцам с трудом удалось изгнать с территории Охтинского мыса, где, правда, теперь все тот же неунывающий «Газпром» собирается соорудить не менее аляповатую офисную «селедочницу» «Хрустального корабля», параллельно погубив 85% археологических сокровищ Охтинского мыса…

Вопрос о том, как сделать так, чтобы в Петербурге больше не появлялось зданий-монстров, был подробно обсужден на состоявшемся заседании Дискуссионного клуба.

Но вот что делать с тем безобразием, которое уже успело исказить лицо города на Неве?

Об этом, на мой взгляд, еще предстоит начать серьезный и комплексный разговор. Ведь это вопрос не о домах, а о людях. О нашей петербургской идентичности. Либо нас ежедневно формируют и воспитывают Трезини, Растрелли, Чевакинский, Кваренги, Томон, Росси, Монферран, Штакеншнейдер, Сюзор, Барановский, Лялевич, Щусев, Белогруд и десятки других выдающихся архитекторов прошлого, либо — нашу ментальность «ваяют» наши замечательные современники, имена которых не хочется «всуе» лишний раз упоминать…

Д.К.