Posted 22 сентября 2022, 11:56
Published 22 сентября 2022, 11:56
Modified 30 марта, 08:15
Updated 30 марта, 08:15
В этом году в Петербурге, как никогда, накалилась обстановка в области градостроения. Снос исторических домов, конфликты с КГИОП, разбирательства Следственного комитета, народные волнения по поводу закона о реновации — болезненных нерешенных вопросов по-прежнему слишком много.
Некоторые из них архитекторы, градозащитники и активисты обсудили в арт-пространстве mArs на круглом столе «Эстетика архитектурно-городской среды: в чем нуждается современный Петербург», который организовал Фонд содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге.
Отвечая на этот вопрос, архитекторы, урбанисты и градозащитники четко делятся на два лагеря: одни мечтают об удобном и лояльном законодательстве, другие требуют моратория на застройку.
Александр Кицула, вице-президент Союза архитекторов Санкт-Петербурга и профессор Международная академия архитектуры признает, что у градостроительного сообщества много решений, которые могут качественно улучшить среду. Однако нормативы главного градозащитного закона города № 820−7, по его мнению, не позволяют их внедрять.
Кицула заявил, что применять закон так сложно, что его стоит либо «сжечь», либо написать новый — проще и яснее. К слову, КГИОП уже заявил о своих намерениях поменять закон, ведь по нему без веских причин нельзя снести здания, возведенные в центре до 1917 года и до 1957 года — в остальных районах. В комитете предлагают отказаться от периодизации и составить перечень ценных зданий, которые нельзя сносить. Активисты же уверены, что такое решение откроет ящик Пандоры, из которого пачками посыплются разрешения на снос и строительство.
«Все решения по строительству были переведены в юридическую плоскость, чтобы снять коррупционную составляющую, но мы попали в ловушку», — настаивает на своем Кицула.
Вице-президент Союза архитекторов Михаил Мамошин заметил, что хорошо бы в структуре КГА разделить специалистов — чтобы один занимался вопросами спальных районов, типа Купчино, где существуют одни градостроительные нормативы, а другой — непосредственно домами, которые входят в зону объектов культурного наследия ЮНЕСКО.
Юлия Минутина — Лобанова, координатор «Живого города» заметила, что здания, которые не относятся к памятникам, но находятся в аварийном состоянии, реально реанимировать и включить в программу «Молодежи — доступное жилье». По ее мнению, нужно упростить процедуры согласования такого восстановления домов.
Жители центра Северной столицы уже давно просят ввести мораторий на любую застройку, чтобы противостоять «амбициям и эгоизму» архитекторов, которые стремятся войти в историю.
Александр Кононов, градозащитник, кандидат исторических наук, подтверждает, что те территории города, где такой запрет действует в том или ином виде, развиваются без жестких конфликтов между жителями, чиновниками и застройщиками. Кроме того, компании там стали активнее покупать исторические здания и ремонтировать их вместо сноса — иначе их бы просто вынудили построить то же самое.
«Если же мы посмотрим на зону регулируемой застройки — там бесконечные столкновения, потому что застройщики стараются найти лазейки, чтобы сделать здание выше, площадь — больше, восстановить часть здания, но не все», — говорит Кононов.
Александр Кицула, в свою очередь, замечает, что мораторий поставит крест на любом улучшении жилищных условий горожан.
«Я предложил бы создать комиссию для анализа идей по улучшению среды города. Но запрещать не надо», — сказал он.
Кононов же сделал акцент на том, что «золотой треугольник» в центре Петербурга уже никак улучшать не нужно. Архитектурный критик «Город 812» Михаил Золотоносов согласился, что в центре нет необходимости переосмысливать каждый клочок территории, чтобы решить, чем бы его застроить, и что за объект тут был утрачен.
Лидер движения «Центральный район за комфортную среду обитания» Ярослав Костров уверен, что при обсуждении того или иного проекта застройки и власти, и архитекторы должны, прежде всего, обсудить идею с жителями, чтобы понять, нужно им это или нет.
«Перед тем как создавать советы по каким-то вопросам, стоило бы пообщаться с жителями. Иначе десять протестующих просто встанут под ковши и остановят любую стройку», — заявил Костров.
В то же время есть и другая точка зрения: если постоянно спрашивать горожан их мнение, не удастся прийти к консенсусу ни по одному объекту — постоянно кто-то будет против.
Член попечительского совета Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге Анна Хмелева подчеркнула, что с жителями нужно работать в любом случае — к примеру, через те же градозащитные паблики выяснять мнение большинства и цивилизованно доносить его до органов власти.
Александр Кононов напомнил, что в городе даже не осталось механизма общественных слушаний — только по Генплану и только онлайн.
«Но вообще-то общественные градозащитные организации служат инструментом сбора мнений и их передачи „наверх“. Так, люди часто обращались в ВООПиК, жалуясь, что не понимают, как им действовать в той или иной ситуации и куда обратиться», — говорит Кононов.
Александр Кицула заметил, что восстанавливать нужно, прежде всего то, что формирует городскую среду и полезно для города.
Михаил Мамошин напомнил, что существуют западный и восточный взгляд на воссоздание утраченных исторических памятников. В западной парадигме — оставить руины и поставить там таблички с сообщением о произошедшем, в восточной — восстановить. Так как адепты второго подхода понимают, что, к примеру, все памятники деревянного зодчества — в любом случае это пятые и десятые копии оригиналов.
«Мы находимся между двумя парадигмами, например, восстановили же мы после войны Павловск, Царское село — хотя тогда никто этого от нас не требовал», — привел пример Мамошин.
Анна Хмелева задалась вопросом, почему нет системного подхода — получается, одни утраченные здания мы воссоздаем, а другие — нет. В качестве последнего удачного примера она привела воссоздание Скорбященской церкви на проспекте Обуховской Обороны.
Юлия Минутина — Лобанова заметила, что универсального решения тут быть не может, так как у каждого уголка города — своя история. А значит, по каждому объекту требуется точечная планомерная работа.
Михаил Мамошин добавил, что ряд объектов — например, деревянного зодчества — выглядят странно на общем фоне и давно потеряли градостроительный контекст. Музеи деревянного зодчества эксперт предлагает не восстанавливать на прежних местах, а собрать все и перенести в Зеленогорск или Сестрорецк для создания отдельного ансамбля.
Александр Кононов резюмировал, что градозащитники выступают за то, чтобы организовать фонд восстановления утраченных объектов:
«У нас таких объектов, которые требуют сбережения и сохранения — около 20 тыс., а за последние несколько лет мы утратили их несколько сотен. Я бы бросил все силы на то, чтобы не допустить сноса исторических объектов, чтобы не увеличивать объем утрат».
Анжела Новосельцева