«Мы все по умолчанию — женщины»: генетика против планов природы

В 2020 году в России провели более шестидесяти тысяч процедур экстракорпорального оплодотворения, в 2021-м — больше восьмидесяти тысяч. Неудивительно, что цифры растут год от года: по данным Всемирной организации здравоохранения, каждая шестая пара в мире сегодня не может зачать ребенка естественным путем.

Какими вырастают «дети из пробирки»? Можно ли считать процедуру ЭКО вмешательством человека в планы природы или Бога? Какие генетические поломки устраняют репродуктологи?

На эти и другие вопросы на «Квартирнике» в петербургском арт-пространстве mArs ответили заведующая лабораторией Регенеративной биомедицины Института Цитологии РАН, доцент кафедры эмбриологии биологического факультета СПбГУ Анна Малашичева и заместитель заведующего лабораторией вспомогательных репродуктивных технологий Международного центра репродуктивной медицины Алсу Сайфитдинова.

ЭКО — полностью искусственный процесс?

Не совсем. И вообще — разговоры об «искусственных детях из пробирки» серьезно усложняют работу репродуктологов и лишь множат мифы вокруг процедуры.

«Термин „искусственный“ обычно используется в контексте разговора о победе человека над природой, его возможностях создать что-то свое, пусть оно и сильно отличается от натурального — как искусственное волокно от хлопка. Но в репродуктологии все не так. Мы пока научились лишь создавать условия для встречи гамет в пробирке», — объясняет Алсу Сайфитдинова.

Репродуктологи взяли на вооружение так называемый «период свободной личинки» — несколько дней, в течение которых в маточных трубах происходит встреча яйцеклетки и сперматозоида. Если из-за каких-то заболеваний, например, непроходимости маточных труб, встреча не происходит, врачи переносят ее в своеобразный «клуб знакомств» в лаборатории.

А вот потом все происходит абсолютно естественно — важнейшей точкой отсчета новой жизни становится «танец пронуклеусов». Так называют процесс, когда после проникновения сперматозоида в яйцеклетке формируются два клеточных ядра — мужское и женское, которые должны перемешать свои геномы и слиться. На этот «танец» врачи повлиять никак не могут.

Как ЭКО-технологии помогают онкобольным

В ходе химиотерапии половые клетки неизбежно повреждаются, и после лечения зачать и выносить ребенка не всегда возможно. Поэтому популярной становится процедура сохранения ооцитов (женских половых клеток) на стадии постановки диагноза «рак». Иногда репродуктологи предлагают паре, в которой кто-то заболел онкологией, заморозить яйцеклетку. Перед этим ее можно оплодотворить и заморозить как эмбрион. В будущем получится родить ребенка.

Пока таких детей немного — после излечения родителя на свет появился лишь один мальчик в Японии. Увы, рак часто заканчивается летальным исходом или же человек после вхождения в ремиссию не чувствует в себе сил вырастить ребенка.

Но технологии развиваются: даже если онкологическое заболевание обнаружено у мальчика до полового созревания, сегодня можно взять его клетки и «дозреть» их так, чтобы получить полноценные сперматозоиды, которые позволят ему во взрослом возрасте стать отцом.

Из других последних открытий — ученые научились выращивать гаметы почти с нуля. Так, если у женщины нет яйцеклетки, ее можно вырастить из любой другой ее клетки. Более того: из женской клетки можно получить даже сперматозоид. Пока технологию по понятным причинам пробуют лишь на мышах. С помощью нее также пытаются спасти исчезающих белых носорогов — из особей остались лишь две старые самки, а от самца — лишь небольшое количество сперматозоидов. Часть из них планируют «дорастить» из клеток носорожих, чтобы появилась надежда получить потомство.

«Конечно, об использовании этой технологии на людях пока не говорится, — отмечает Анна Малашичева. — Ведь мы оказываемся у этической пропасти — где та граница, за которую мы не можем переступать? Одно дело — решать проблему бесплодия, которая описана даже в Библии, другое — решать вопрос, кем будет эта женщина ребенку. И матерью, и отцом?»

Как репродуктологи лечат генетические заболевания?

Помимо бесплодия, репродуктологи решают проблему генетических заболеваний. Их они, конечно, не лечат, но предотвращают рождение ребенка с опасными мутациями. Именно в этом и состоит цель «отбора» эмбрионов, а вовсе не в том, чтобы мальчик или девочка родились умными и голубоглазыми. Репродуктологи подчеркивают: они против того, чтобы выбирать качества детей, как в магазине — это опасная тенденция общества потребления.

А мутаций в наши дни очень много. В 2017 году медико-генетический центр Genotek провел исследование ДНК 2500 мужчин (48%) и женщин (52%) в возрасте от 20 до 45 лет. Оказалось, что почти каждый второй — носитель минимум одной генетической мутации, которую может наследовать ребенок. Опасность возникает в том случае, если у будущих родителей присутствуют одинаковые мутации — тогда вероятность рождения младенца с заболеванием составляет 25%.

Самые распространенные мутации — гемохроматоз (нарушение обмена железа с накоплением его в тканях и органах), миотония (нервно-мышечное заболевание со спазмами мышц), гомоцистинурия (проявляется задержкой развития, умственной отсталостью и снижением зрения), болезнь Виллебранда второго типа (заболевание крови с внезапными кровотечениями).

Среди других отклонений, о которых мы постоянно слышим в контексте сбора денег на помощь детям — фенилкетонурия (может приводить к умственной отсталости, судорогам, и психическим расстройствам), муковисцидоз (тяжелые нарушения функций органов дыхания и желудочно-кишечного тракта), спинально-мышечная атрофия и нейросенсорная тугоухость.

В Петербурге в сертификат молодоженов недавно включили бесплатную консультацию у генетика, который может назначить обследования на носительство самых распространенных мутаций, в том числе муковисцидоза.

Можно ли провериться на все мутации?

Честно говоря, к такому запросу генетики относятся скептически.

«Иногда люди приходят на генетическое консультирование с запросом — выявите мне все мутации! Но это невозможно — их сотни. Демонизировать их тоже не нужно: они помогали выживать человеку в ходе эволюции», — объясняет Сайфитдинова.

К примеру, мутация муковисцидоза помогала пережить эпидемию холеры. Холерная диарея сопровождалась потерей натрия и хлора, а при муковисцидозе эти ионы удерживались в организме.

Кроме того, как отмечают репродуктологи, некоторые люди хуже переносят грипп и другие инфекционные заболевания. Их гены хочется назвать «дефектными», если б не важное преимущество: они позволяют не подхватить ВИЧ. Именно поэтому генетическое разнообразие сегодня — самое важное оружие человечества против возможных болезней. К слову, именно это демонстрирует и пандемия ковида, которым тоже заражаются не все. Возможно, по генетическим причинам.

Когда репродуктологи отбирают эмбрионы по полу?

Во многих странах выбирать из мужских и женских эмбрионов запрещено на законодательном уровне. Но на практике врачам приходится давать жизнь именно девочкам — потому что они чаще рождаются без аномалий.

«Поначалу развитие мужской и женской системы идет по одному типу, мы все по умолчанию — женщины, — объясняет Алсу Сайфитдинова. — Но есть короткий период развития эмбриона, когда Y-хромосома подает сигнал, и начинает развиваться мальчик. Если сигнала нет — девочка. Именно поэтому яйцеклетка и сперматозоид — самые разные клетки в мужчине и женщине, хотя все остальные более или менее аналогичные. Мужской пол устроен сложнее, и в том числе поэтому генетически обусловленное мужское бесплодие встречается чаще женского».

Генетические заболевания для мальчиков тоже оказываются более опасными. Дело в том, что у женщин все хромосомы представлены двумя копиями — и даже если есть мутация в одной копии, существует и подстраховочная. У мужчин же половые хромосомы представлены X и Y, и у каждой — по одной копии. Если в нее закрадется ошибка, нарушение проявит себя. Потому мы так часто слышим о генетических заболеваниях, которые передаются от матери к мальчику — гемофилия B, синдром Дюшена или мышечная дистрофия, синдром Мартина-Белла или умственная отсталость, дальтонизм.

Можно ли выявить генетическое заболевание во время беременности?

Да, о мутациях можно узнать и в первом триместре беременности — исследование ДНК плода, выделенной из крови матери, позволяет выявлять частые хромосомные нарушения. Однако нужно знать, что искать. Тестировать эмбрион на все подряд не имеет смысла — лучше знать свои риски еще на этапе планирования.

«Сегодня одни специалисты знают, как выглядит симптом, другие — как выявить его в ДНК. Создание базы данных с полным перечнем мутаций — это передний край развития репродуктологии, — объясняет Анна Малышичева. — Мечта репродуктологов — создать машину, которая по капле слюны будет секвенировать геном и выдавать риски. И она реальна».

Проблема бесплодия настолько серьезна, что без ЭКО не обойтись?

По оценкам ВОЗ на 2020 год, проблема бесплодия по анатомическим, генетическим, эндокринным и иммунологическим причинам касается от 48 млн пар до 186 млн человек в мире — это 5% популяции. Среди причин: инфекции, передаваемые половым путем, гинекологические заболевания женщин, последствия абортов и выкидышей, вредные привычки, хронический стресс, позднее планирование беременности, ожирение, плохая экология.

«Мы видим, что бесплодие прогрессирует, фертильность падает, — отмечает Анна Малашичева. — Четких причин выявить пока не удалось, но есть общие: много едим, мало двигаемся… Как бы ни развивались репродуктивные технологии, откладывать надолго рождение ребенка не нужно, ведь хромосомные аномалии с возрастом возникают чаще. И после сорока лет полностью здорового ребенка родить можно, но вероятность уже стремится к нулю. „Золотой“ возраст для рождения — 25-35 лет».

Подведем итог: демонизировать ЭКО не стоит, однако важно соблюдать баланс здравого смысла и прибегать к процедуре только по медицинским показаниям, чтобы исправить дефект. И вряд ли стоит обращаться к врачам лишь потому, что хочется быть на острие прогресса и модных технологий.

Анжела Новосельцева

Видео «Квартирника» можно посмотреть на канале арт-пространства mArs.