Нежелание изменить общественный климат похоже на ностальгию по СССР

К инклюзивному обществу мы движемся, но далеко не семимильными шагами. Инклюзия — процесс сложный, в чем-то здесь действительно нужна постепенность, а какие-то проблемы хорошо бы решить максимально быстро. Человек с инвалидностью хочет выйти на улицу прямо сегодня — ему нужно на работу, в магазин, в музей, в гости — то есть туда же, куда и всем остальным. Это его жизнь. И всякий раз говоря, что общество в целом или какое-то малое сообщество еще не готово принять человека с теми или иными нарушениями развития как равного, хорошо бы думать: «А есть вот у этого конкретного человека время ждать, пока мы подготовимся?»

Среди тех, кто настороженно или даже негативно реагирует на инклюзию, думаю, немало тех, чью реакцию можно описать следующим образом: «Вот мы жили и жили, не то чтобы всегда радужно, но в целом с обстановкой были согласны. Все у нас было по полочкам разложено. Бездомные — на обочине жизни, инвалиды — в специальных социальных учреждениях. Бездомные сами виноваты, а инвалидам в учреждениях лучше, ведь там о них заботятся специально обученные сотрудники. И тут нам говорят, да еще и наглядно показывают, что на самом деле наш мир якобы ужасен — большинство бездомных виноваты не сами, многие учреждения для инвалидов похожи на концлагеря, а большинство инвалидов вообще сидят по домам, если и получая помощь, то самую минимальную. Нам говорят, что всех этих людей надо по возможности вернуть в наше общество. И нам их не то чтобы не жалко… Но себя нам еще жальче — рушится наш мир. С полочек все падает, а нам еще и говорят, что оно и расставлено было не так. А мы верить этому не хотим».

Можно сравнить такую реакцию с популярной ностальгией по СССР. Есть, конечно, сталинисты или просто идейные члены КПРФ. Но многие «ностальгирующие» не оправдывают ни насаждавшийся атеизм, ни репрессии, ни идеологическую цензуру — просто проявляют психологическую инертность, не желая расставаться с привычными иллюзиями, а потому неизменно повторяют: «Ведь было много и хорошего! Шарики на демонстрациях, мороженое за двадцать копеек, Гагарин в космосе, а наша коммуналка была очень дружной, а меня любили мама с папой».

Люди не хотят верить, что все хорошее, что происходит с ними и вокруг них, происходит вопреки тотальному ужасу, который проявляется, стоит только немного «ковырнуть» относительно благополучный фасад. Обычному относительно благополучному гражданину кажется, что социальная исключенность — это не про него. Его точка зрения может несколько измениться, если он, например, сломает ногу (но вынужден будет ходить в магазин) или окажется без денег и документов в чужом городе (например, отстанет от поезда).

В последние годы было несколько скандалов, связанных с нетерпимостью «нормальных» граждан по отношению к людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Свежие примеры — происшествия этого лета. В июле в Красносельском районе женщина пыталась в грубой форме выгнать с детской площадки группу «особенных» детей, заявив в числе прочего, что у них должны быть «свои карантины». В августе водитель «маршрутки» допустил оскорбительные высказывания в адрес ехавшего в ней известного программиста и блогера Ивана Бакаидова, человека с церебральным параличом, а также пытался высадить его на проезжей части. Тенденция ли это? Не знаю. Но очень вероятно, что за этой нетерпимостью стоит иллюзия: «Все это не про меня. Это не часть моего мира».

После каждого скандала среди тех, кто хочет изменить общественный климат, возникают дискуссии, как говорить с самыми нетерпимыми людьми, чтобы повысить их лояльность. Мне кажется, что при сохранении доброжелательного тона в разговоре с взрослыми элемент шоковой терапии все же нужен. В итоге наш собеседник (не хочется называть его оппонентом) должен понять, что иллюзия, в которой он долгое время пребывал, вредна не только для тех, кто оказывается на его пути, но и для него самого. И бездомность, и инвалидность — все это может случиться и с ним, и с его близкими. Каждый может хотя бы на какое-то время оказаться «по ту сторону» и узнать, что на самом деле это никакая не та сторона, что это тот же самый мир, в котором мы все живем.

Инклюзия в некоторых аспектах происходит столь неспешно, что в процессе жизни ее не замечаешь. Есть такая расхожая фраза — «общество не готово». Но если социально исключенные люди не будут выходить в общественные пространства, оно не будет готово никогда. Если вы будете беречь ваших условно нормальных детей от детей «с особенностями», то и дети ваши будут жить в иллюзорном мире. Если у вашего ребенка не будет шанса поиграть на детской площадке с ребенком, имеющим то или иное нарушение развитие, у него, скорее всего, просто будет в жизни одним страхом больше.

Человек много к чему привыкает. Социально исключенному некогда ждать, пока «нормальное» общество подготовится к встрече с ним. Но, увы, система устроена так, что он привыкает даже и не ждать, а иногда и вообще не знает о том, что можно стремиться жить где-то за пределами отведенного ему «гетто». У него своя иллюзия. Ни про условно «нормальных», ни про «особенных» нельзя сказать, что эту картину мира они выбрали полностью сами — здесь большую роль играет воспитание, а воспитателями, как правило, были те, кто сами пребывали в тех же иллюзиях.

Но все же у «нормального» общества куда больше ресурсов на подготовку, а у «нормального» человека выбор всегда гораздо шире. Значит, ему легче сделать первый шаг навстречу.

Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.