Медицина — новый «опиум для народа»?

Медицина становится новой религией современного человека — прием к врачу превращается в причастие, которое дарует успокоение, надежду и силы жить дальше. Большинству людей медицина кажется магией, способной решить абсолютно любые проблемы. Не только вылечить, но и подсказать, как жить: работать и веселиться, любить, мириться и конфликтовать, спать, есть и тренироваться. Мало-помалу врачи захватывают все больше сфер человеческой жизни, диктуя нам новые нормы и правила.

В западной социологии этот процесс называют медикализацией, и ученые уже давно перестали воспринимать его как нечто позитивное и ведущее к безусловному прогрессу. Так что же плохого в том, что обществом все увереннее начинают управлять белые халаты, и есть ли у российских медиков реальная власть?

Доктор всемогущий

Медикализация как феномен был определен социальными исследователями еще в конце 60-х годов прошлого века. Под термином понимается расширение медициной своих границ, при котором не связанные с патологией ситуации рассматриваются как медицинская проблема и становятся объектом лечения и профилактики.

На семинаре в Европейском университете в Санкт-Петербурге по этому поводу развернулась бурная дискуссия. Так, кандидат исторических наук, антрополог Мария Пироговская уверена, что медицина в XXI веке уверенно замещает традицию и религию.

«В западно-европейских культурах произошел сдвиг представления о природе. В 1991 году об этом писал генетик Ричард Левонтин в своей брошюре „Биология как идеология“. Утрачивая традицию и церковь в качестве источников смысла, человек обращается к природе, и ее амбассадорами оказываются медицина и биология», — отмечает она.

Здоровье каждый день попадает в фокус внимания человека, трансформируясь в жизненную идеологию — хелсизм. Здоровье воспринимается как социальная ценность, индикатор успеха и самодисциплины, превращаясь в социальный капитал.

«Медицина в XXI веке активно развивается как наука и социальный институт, выпускается множество исследований, — отмечает Анна Темкина, доктор философии, профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге. — Медицина заменяет нам религию в широком смысле слова — определяя жизнь и смерть, здоровье, тело, сексуальность, социальные феномены. Ведь ответы на вопросы о том, что есть преступление, за что сажать, а что лечить, также меняются от социально-культурного контекста».

Хрестоматийным примером стала трактовка гомосексуальности, которая в разные времена считалась преступлением, болезнью и, наконец, нормой. Это доказывает, что медицина определяет многие социальные нормы, переходя из сугубо научно-клинической сферы в моральную. В 90-е годы ВИЧ-инфицированные стали требовать, чтобы их лечили, отмечая, что речь идет не о преступлении, а о болезни. Это сработало: спустя годы пациенты постепенно освобождаются от стигматизации.

Как бы то ни было, медицина теперь определяет, наказывает и лечит — и стремится поставить диагноз самым разным явлениям, расширяя свои границы. Так, она «пересобирает» понятие семьи, создавая вариант молекулярной ячейки общества — когда ребенок рождается с участием суррогатной матери. Медикализировался и такой естественный процесс, как родовспоможение — настолько сильно, что возникла обратная реакция в виде запроса возмущенных будущих мам на естественные роды.

Самомедикализация и передиагностика

В конце XIX века канадский врач сэр Уильям Ослер сказал о том, что желание лечиться — одна из характерных черт, отличающая человека от животного. И как бы ни хотелось взвалить все бремя ответственности за медикализацию на врачей, которые в течение трехсот лет захватывают все больше власти, без естественного стремления человека вряд ли что-то получилось бы.

Мария Пироговская отмечает, что человек начинает медикализировать сам себя: искать в бытовых состояниях аномалии, активно их «гуглить» и пользоваться медицинскими терминами. Большую популярность сегодня приобрел биохакинг, позволяющий корректировать свой образ жизни с помощью огромного количества медицинских анализов, многие из которых можно сделать на дому.

В западной медицине даже появился термин «передиагностика» — избыточная классификация состояний, когда человеку после большого количества анализов диагностируется заболевание, которое не навредило бы ему. «Пациент» использует различные медицинские гаджеты, сдает анализы и пьет таблетки — на все это уходят деньги и время, а смысл всех этих мероприятий вызывает вопросы.

В итоге у человека возникает чувство собственной хрупкости, он начинает думать, что живет в условиях постоянных рисков и хватается за любую возможность улучшить здоровье, балансируя на грани ипохондрии. Лекарства же дают иллюзию контроля своей жизни. Постепенно пациент превращается в потребителя, за которого так цепко держится фарминдустрия с агрессивной рекламой препаратов на каждом углу.

Онколог-гематолог Михаил Ласков отмечает, что СМИ только подкрепляют тягу человека к самомедикализации, публикуя огромное количество текстов и новостей о здоровье. И пандемия ковида лишь усилила медицинскую повестку в медиа. Огромное количество просмотров традиционно набирают личные истории пациентов и комментарии медиков в духе «От каких болезней защитят яблоки», «Что означают цифры в тесте на антитела» и «Как узнать о дефиците витамина Д».

«Мне как-то позвонил продюсер телеканала и попросил дать комментарий о том, почему первая группа крови привлекательна для комаров. Спросил, какие еще насекомые любят первую группу крови, какую не любят, есть ли статистика. А я и не знаю, я гематологическими заболеваниями занимаюсь. Но проблема комаров в какой-то момент стала медицинской…» — удивляется Ласков.

Каждый — пациент

В сферу медицины сегодня попадают даже здоровые люди. Профессор Аннси Аувинен из университета Тампере в Финляндии подчеркивает: медикализация превратила обыденные состояния в болезни. Так появились синдром сухого глаза, мастопатия, женская сексуальная дисфункция, низкий тестостерон, ПМС, менопауза, синдром дефицита внимания и гиперактивности у детей, социофобия, прегипертония и предиабет.

Однако человеческий организм — биофизиологическая система, которая находится в равновесии. Иногда определенные параметры отклоняются, и баланс нарушается, что влечет за собой бытовые состояния, которые не нуждаются в лечении.

«Само понятие нормы даже с биологической точки зрения — большая проблема, и отклонений от нее по каким-то показателям пугаться не стоит. Организм чаще всего сам возвращается в устойчивое состояние», — объясняет врач-терапевт Артемий Охотин.

В качестве примера можно привести ОРВИ, о котором за границей даже не слышали, а в России усиленно лечат, хотя известно, что простуда проходит сама собой за неделю, а с таблетками — за семь дней. Врачи уверены, что стремление медикализировать бытовые состояния — это наследие Советского Союза, в котором медицина была очень доступной. И сегодня россияне вызывают врача при малейшем повышении температуры и давления.

«Врачи первичного звена постоянно сталкиваются с этим: 50-80% обращений — бытовые состояния, которые человек замечает с помощью медицинских гаджетов. Пульсоксиметр или Apple Watch показал необычную цифру — и человек идет к врачу, устраивая себе день медицинских приключений. В России вообще сложилась уникальная ситуация — здоровый человек может самостоятельно пройти на КТ, рентген, кардиограмму и даже сдать анализ крови», — отмечает Охотин.

Неудивительно, что русские эмигранты часто оказываются недовольны западной медициной — за границей попасть к врачу не так просто, как на родине.

«У нас же и скорую можно на дом вызвать по любому поводу, и врача, и в поликлинику прийти, и консультацию в тот же день получить, — перечисляет Артемий Охотин. — Сейчас готовится норма о том, чтобы к терапевту человек попадал в течение суток после обращения, а к специалисту — в течение двух недель. На западе же сроки куда длиннее: в течение нескольких дней человек попадает к терапевту, а специалиста ждет больше месяца. Меня как-то знакомая попросила дистанционно сына „проанализировать“, потому что в Лондоне, по ее словам, „с медициной швах“. Только вот когда люди серьезно заболевают, то едут лечиться за границу. И причина такого парадокса в том, что медикализации в России много, а медицины — мало».

Российские реалии

В России действительно довольно скромные траты на здравоохранение в процентах ВВП. Если в США этот показатель на уровне 18%, во Франции — 14%, Японии — 11%, Великобритании — 10%, то в России — 5,6%. Впрочем, несмотря на то, что расходы на здравоохранение в развитых странах мира за последние полвека более чем удвоились, это обстоятельство уже пару десятилетий не ассоциируется с ростом ключевых показателей здоровья населения. Подтверждается концепция «медицины плоской кривой», описывающая ситуацию, когда оказание дополнительной медицинской помощи и дополнительные траты на нее не приносят дополнительной пользы для здоровья населения.

Этот факт, конечно, никак не умаляет тех проблем в российской медицине, с которыми врачи и пациенты сталкиваются каждый день.

«В России не говорят о медикализации так активно, как на западе, хотя она есть, и она избыточна, — отмечает Анна Темкина. — Дело в том, что за границей медицинское сообщество — это авторитетная экспертная власть. Наши же врачи не влияют на организацию медпомощи в стране и не ощущают себя властной группой — скорее чувствуют себя уязвимыми из-за засилья бюрократии. Особенно явно это стало в условиях пандемии».

Многочисленные интервью с врачами, проведенные исследователями ЕУСПб, показали, что даже главврачи не могут оказывать влияние на организацию медицины — ни на уровне общества, ни на уровне собственной больницы, так как они находятся в зависимом положении.

Кандидат социологических наук Екатерина Бороздина соглашается с этим, отмечая, что институт здравоохранения в России сегодня подчиняется рыночной логике, а медицинское знание во власти фармкомпаний. Это порождает недоверие многих врачей к медицинским стандартам, которые «спускаются сверху», так как, по их словам, они не соответствуют нормам законодательной медицины.

«Что касается пациентов — они не доверяют институту здравоохранения России в целом. Отсюда, к примеру, нежелание вакцинироваться от ковида. У людей возникает множество вопросов: правильно ли хранятся вакцины, грамотно ли организованы очереди на вакцинацию и так далее. Мы видим огромные зазоры между медицинским знанием, институтом здравоохранения, врачами и пациентами», — отмечает Бороздина.

По словам экспертов, проблему избыточной медикализации в России и недостатка качественной медицины можно решить, если переформировать систему здравоохранения в стране так, чтобы ключевые решения по ее организации принимали квалифицированные специалисты с медицинским образованием. Кроме того, стоит заняться просвещением населения, чтобы сформировать у людей адекватное представление о том, что такое врачебная помощь, и как соблюсти золотую середину между профилактикой опасных заболеваний и ипохондрией. И может быть, тогда медикализации в стране, наконец, станет чуть меньше, а медицины — больше.

Анжела Новосельцева