«Большинство мошеннических схем с недвижимостью осуществляется законно»

30 марта в России отмечается День бездомного человека. В Санкт-Петербурге точной статистики по бездомным нет, но представители общественных организаций, много лет работающих в этой сфере, заявляют о десятках тысяч людей, многие из которых попросту не могут ресоциализоваться при нынешних юридических и экономических реалиях.

Медицинский психолог и социальный работник Игорь Антонов уже более семи лет в качестве волонтера сотрудничает с различными общественными организациями, работающими с бездомными. Сегодня основным для Игоря является проект «Социальный патруль» благотворительного фонда «Диакония». Об особенностях современной петербургской бездомности он рассказал в интервью корреспонденту «Росбалта».

— Можно назвать современные причины, по которым человек оказывается бездомным? По крайней мере, в Санкт-Петербурге…

— Одна из причин — обманы со стороны мошенников, то есть «черных риэлторов» и микрофинансовых организаций. Сегодня об этом не очень много говорят в СМИ, но для специалистов, помогающих бездомным, это рабочие будни. Мы знаем даже некоторые имена и фамилии тех, кто занимается таким мошенничеством.

Еще одна причина связана с проблемами трудовых мигрантов. Среди нынешних петербургских бездомных достаточно много людей, которые приехали в наш город на заработки, остались без работы (порой из-за того, что их обманули работодатели) и остаются здесь ради выживания, так как многим из них возвращаться либо некуда, либо нет смысла.

Например, если у человека есть где-то только полуразрушенная изба. Либо он из небольшого провинциального города, в котором нет вообще никаких перспектив. Людям ведь свойственно использовать модели поведения, которые кажутся им наиболее успешными. Если человек понимает, что в Петербурге у него есть шанс чего-то добиться — пусть не квартиры и автомобиля, но хотя бы просто трудоустроиться — то вполне естественно, что мегаполис притягивает. Особенно это касается молодежи. А дальше — огромная часть трудового рынка либо полулегальная, либо «черная». Например, приезжают люди и устраиваются на стройку, иногда целыми бригадами. Кто-то потом становится бездомным, кто-то не становится, кто-то уезжает.

Как обманывают? Вот, скажем, есть серия подрядов на строительном объекте. Сам объект легален, но часть людей, работающих там получают зарплату из рук в руки согласно словесному договору с бригадиром — если получают. Есть схемы обмана при такой зарплате. Например, набираются люди потенциально химически зависимые, которые держатся изо всех сил, работают, но у них в устном договоре или в письменном, но который не имеет юридической силы, указано, что алкоголь запрещен. И за два дня до зарплаты провокатор открывает бутылку спиртного, угощает, через какое-то время приходит бригадир и говорит: «Ребята, вы нарушили договор». А бывает и откровенный обман, когда не отдают зарплату и прямо говорят: «Ну, иди доказывай».

— Удается ли хоть иногда людям в подобных ситуациях все-таки получить свои деньги?

— В моей практике были случаи, когда моим клиентам, раздававшим рекламные листовки, работодатели говорили: «Не заплатим — и все. Что ты нам сделаешь?» Я этим предпринимателям через бездомных передавал весточки о том, что если они не отдадут нашим клиентам заработанные ими деньги, то мы, правозащитники, приложим максимум усилий, чтобы этот бизнес обошелся намного дороже, чем 2-3 тысячи рублей, составлявших заработок раздатчика листовок. Иногда получалось — бизнесмены деньги отдавали.

— В чем отличие современной проблематики бездомности?

— Сейчас бездомность стала уже привычной. И сейчас, как это ни парадоксально звучит, подавляющее большинство мошеннических схем с недвижимостью осуществляется законно. В девяностые, насколько я знаю, было больше неприкрытого насилия. К тому же, отношение общества к бездомным было более негативное. Сегодня фокус внимания государства и общества этой проблеме все-таки смещается в лучшую сторону.

В организациях, помогающих бездомным, сейчас очень много волонтеров, не являющихся дипломированными специалистами в юриспруденции или социальной работе, которые могут эффективно и порой довольно быстро распутывать сложные ситуации клиентов. В девяностые общественные организации такого профиля представляли собой несколько энтузиастов. Сейчас конкурс на некоторые вакансии штатных сотрудников в той же «Ночлежке» доходит до ста человек на место. И раньше проекты помощи были разрозненными, только в последние годы они становятся некой системой, так как начинают взаимодействовать государственные и общественные организации. Из особо удачных совместных проектов — связка «Благотворительной больницы», «Кинонии» и «Ночлежки» и сотрудничество «Службы социальных участковых», «Социального патруля» и «Мальтийской службы помощи». Это становится трендом.

— Многие ли среди тех, кто в последние годы обращается за помощью, мотивированы на ресоциализацию?

— Я встречал людей, живущих на улице, которых это устраивало, но я не встречал людей, которые не пытались обращаться за помощью. Если мы сместим фокус внимания с периода, когда человек уже бездомный, на переходный период, то увидим одно из самых слабых мест этой проблемы.

Чтобы воспользоваться государственными сервисами для бездомных (сейчас мы даже не говорим о качестве этих сервисов), человек уже должен быть бездомным. А для того, чтобы получить профилактическую помощь, человек должен либо заплатить, либо быть представителем какой-то социально слабо защищенной категории граждан.

Например, у инвалида, который находится на государственном социальном обслуживании, меньше шансов стать бездомным, чем у меня — я не инвалид, не пенсионер и так далее. То есть в случае столкновения с теми же «черными риэлторами» мне нужно иметь большой запас финансовой прочности.

Человек теряет время, ресурсы, доверие к системе. И когда мы видим его, например, через год на улице, он уже говорит: «Не, ребята, дайте мне тарелку супа, и я пойду дальше в подвал». Человеку говорят: «Иди работай». Окей, он идет работать — например, на стройку, которую я уже упоминал. Ему говорят: «Помойся». Но, возможно, чтобы помыться, ему нужно идти пешком через весь город — в Петербурге сейчас всего три бесплатных душа для бездомных. Ему говорят: «Переоденься». Он идет так же пешком через город в пункт раздачи одежды, но там не оказывается ботинок, обувь на сезон — большая проблема. И так происходит с ним, что называется, на каждом шагу. Так человек отчаивается. А водка — вот она, ее выпьешь, и кажется, что половины проблем нет.

Получается, что алкоголь — это инструмент, которым человек может пользоваться с прогнозируемым первичным результатом. А вот результат обращения даже в общественную организацию непрогнозируем — например, пришел человек, а мест нет. Бесплатной государственной юридической помощью многие бездомные не могут воспользоваться либо из-за отсутствия у них нужного для этого статуса (место последней прописки — Санкт-Петербург), либо по причине неэффективности этой помощи. Ведь часто юридическая консультация — это когда клиент приходит к специалисту, излагает ему свою проблему, тот отвечает: «Да, ты молодец, они неправы» — и все.

Такое отношение вызывает у людей злость, иногда агрессию, чувство безвыходности

— Почему нет точной статистики о количестве бездомных в городе?

— Потому, что организации, помогающие бездомным, все еще очень разрознены, и у каждой свои представления о том, кто такой бездомный. Для сотрудника государственной организации бездомный — это человек, который показывает ему свой паспорт с печатью о выписке с последнего места жительства. Если паспорта у него нет, административная процедура признания его бездомным не совершится. То есть без документов чиновники его, как бездомного, не увидят, причем на законных основаниях.

Прямо противоположный случай — общественная благотворительная организация или любое волонтерское объединение, где работают с людьми просто по факту обращения. То есть у каждого участника этого спора о статистике свой взгляд. Здесь мы выходим и на такой вопрос: кто является бездомным — человек, исключенный из обычной социальной жизни, или человек у которого нет своего жилья и регистрации? К вторым принадлежат многие мои знакомые — весьма успешные люди.

Но для меня, как специалиста, вопрос статистики не всегда актуален. Мне важнее нюансы каждого частного случая, и что я могу в этом конкретном случае для человека сделать. Вот человек приезжий, и я могу отправить его в Новгородскую область или в Ярославль — туда, откуда он приехал, а там его мои коллеги устраивают в дом инвалидов. Это одно. Но если человек трудоспособный, то в социальное учреждение его не отправить. В Санкт-Петербурге много таких людей, например, из Карелии. И там, в Карелии, у многих из них ничего не осталось, просто вернуться туда для них бессмысленно. И вот тогда мне становится важно, попадет или нет такой человек в официальную петербургскую статистику бездомности.

— Какие варианты жизненного устройства существуют для современного бездомного Петербурге? На улицах мы видим множество объявлений о помощи бездомным, но давно не секрет, что многие организации, разместившие их, используют бездомных, как дешевую рабочую силу.

— Важно, есть ли у человека выбор — пойти в трудовой дом (каких сейчас много, отдельный вопрос — как именно там относятся к подопечным и не является ли такой дом частью криминальной структуры) или обратиться в какие-то другие структуры. Но выбор затрудняется, когда оказывается, что в трудовых домах тысячи мест, в «Ночлежке» 52 места, а в государственных домах ночного пребывания — менее четырехсот.

Тем не менее, насколько мне известно, если раньше было очень мало альтернатив трудовым домам, в которых происходили жуткие истории с насилием и так далее, то теперь стало больше профессиональной помощи бездомным. То есть у трудовых домов появилась серьезная конкуренция, соответственно, и там обстановка стала более гуманной. Если мы на нашу «чашу весов» положим еще больше хороших сервисов для бездомных, включая профилактику бездомности, то я уверен, что даже организации с криминальным прошлым еще больше мимикрируют и будут оказывать практически те же услуги.

— Как Вы считаете, жилье должно быть социальным правом?

— Да. В перспективе это должно стать задачей государства. Другое дело, что для начала надо отменить вред, который приносят некоторые существующие правила. Например, отменить пошлину на паспорт. Где взять человеку, живущему на улице, деньги на эту пошлину плюс на фотографии плюс в некоторых случаях на штрафы плюс на проезд и на приведение в порядок своего внешнего вида?

Игорь Лунев