Из огня да в полымя: почему нельзя сжигать отходы

В Госдуме в начале февраля обсуждали будущее твердых коммунальных отходов. На онлайн-заседание позвали представителей бизнеса и общественников. Вооружившись красочными презентациями, предприниматели рассказывали, насколько мусоросжигательные заводы (МСЗ) нужны стране, почему это экологично и полезно для экономики. Инициативу поддержали Министерство природы, Федеральная антимонопольная служба и государственные корпорации. В числе регионов, «нуждающихся» в технологии, упомянуты Петербург и Ленобласть. Разбираем доводы представителей бизнеса и озвучиваем альтернативу.

Миф 1. Мусоросжигание экологично

Компании, лоббирующие технологию, настаивают: от мусорных полигонов необходимо избавиться, за счет гниения отходов портится почва, вода, а заодно выделяется вредный газ, который изменяет климат. В этой части предприниматели не лукавят. К тому же, по Парижскому соглашению, Россия должна сдерживать рост глобальной температуры воздуха, и ликвидация отходов — важная часть мер.

Однако МСЗ не выход. Технология не предполагает борьбу с уже имеющимися в стране полигонами, тогда как сами по себе заводы — источник выбросов в атмосферу. Для России, входящей в пятерку стран по эмиссии углекислого газа, это особенно актуально. По данным «Альянса за альтернативы мусоросжиганию», МСЗ выделяют до 2,5 раз больше CO2 и до 14 раз больше ртути, чем угольные электростанции.

«Лоббисты утверждают, что сперва они займутся сортировкой отходов, а сжигать будут хвосты. Как правило, камни, стекло, мокрое сырье. Калорийность этой массы недостаточна, чтобы она просто сгорела. Чтобы запустить процесс сжигания, велик соблазн отбирать те компоненты, которые на самом деле поддаются переработке: макулатуру, пластик, — рассказывает заместитель президента межрегиональной общественной организации „Мусора.Больше.Нет“ Петр Левин. — Мы не сидим рядом с печкой и не следим, что в нее попадает. Общественный и государственный контроль невозможен, и это проблема не только в России. У бизнеса есть интерес — деньги. Само по себе это неплохо, но есть большая вероятность поставить в приоритет заработок, а не отдаленные экологические последствия».

Таким образом, на практике речь не идет о переработке и циклической экономике, где товарам дают вторую жизнь. К тому же по итогам мусоросжигания образуется токсичная зола. Ей место — на специальных полигонах с повышенными мерами безопасности.

Миф 2. Мусоросжигание спасает экономику

Сторонники технологии утверждают, что строительство МСЗ добавит необходимых мощностей России. Граждане получат электричество, появятся новые рабочие места, бизнес задействует отечественное оборудование. Однако власти на высшем уровне уже давно признают, что в стране и без того избыток энергии.

«Считается, что Москва и Петербург — основные источники отходов. Но ведь даже у нас здесь, по крайней мере в Ленобласти, налажен экспорт электроэнергии за рубеж. Зачем нам дополнительные генерирующие мощности? И дело не в том, что люди сегодня стали меньше потреблять энергию. Просто многие технологии стали ресурсосберегающими. Вспомним те же лампы, которые вовсе не ерунда, как многим кажется. По сравнению с девяностыми мы далеко ушли вперед», — объясняет Левин.

Само по себе строительство МСЗ также выйдет в копейку. Как рассчитали госкорпорации в мае 2020 года, на проект по созданию 25 заводов планируется потратить 600 млрд рублей. Не стоит забывать и о полигонах для золы, которые нужно обслуживать. Дополнительные затраты будут заложены в тариф для населения, уверены активисты из движения «РазДельный Сбор».

Миф 3. Мусоросжигание — лучшая альтернатива

В России с 2014 года установлена иерархия обращения с отходами. Закон № 89-ФЗ устанавливает меры от более приоритетных к менее: максимальное использование исходного сырья, предотвращение образования мусора, его сокращение и снижение класса опасности, обработка, утилизация и обезвреживание отходов. Таким образом, на высоком уровне признано, что в первую очередь нужно бороться с причиной, а не со следствием: меньше добывать, полезно использовать существующее, запускать циклическую экономику за счет переработки. Тем не менее на деле государство запускает программы по уничтожению мусора, а не его изначальной минимизации, и строительство МСЗ тому подтверждение.

Более того, в декабре 2019 года Госдума фактически приравняла мусоросжигание к переработке. Как считают в движении «РазДельный Сбор», это сводит на нет другие усилия по борьбе с мусором, например внедрение концепции zero waste, в стране возрастет социальная напряженность, а недра по-прежнему будут неразумно осваивать. Активисты запустили петицию, которую к 12 февраля подписали более 60 тыс. человек.

«Логика чиновников такова. Нет задачи что-то с мусором сделать. Есть цель здесь и сейчас отреагировать на запрос общества по поводу отходов, и мусоросжигание кажется выходом, поскольку дает, подчеркиваю, краткосрочный визуальный эффект. Полигоны, например, нужно рекультивировать пятнадцать лет. А тут — раз, и мусор как будто пропал. Удачный способ показать избирателям: „Мы решили проблему отходов“. А какие последствия будут потом, не так важно, потому что чиновник не знает, победит ли он на выборах, продлят ли с ним контракт», — заявляет Петр Левин.

Экоактивисты уверены: единственный адекватный способ борьбы с отходами — максимально предотвращать их появление: отказываться от излишней упаковки, одноразовых изделий, не поощрять консьюмеризм, давать вещам вторую жизнь. Даже переработка не выход, она лишь тормозит негативные последствия.

«Но их нельзя измерить. Мы не знаем, к чему все это приведет. Только предполагаем, что ни к чему хорошему, — делится мнением Левин. — Меня часто спрашивают, зачем я занимаюсь проблемами экологии. Дело не в желании продлить жизнь. Обычно я отвечаю: все, что мы можем сделать, это попробовать ее не укоротить».

Никита Строгов

«Росбалт» представляет проект «О мусоре — начистоту!», призванный напомнить, что проблема грамотной утилизации отходов касается любого из нас, и каждый может внести свой вклад в ее решение. И от того, какие ответы мы найдем сегодня, будет зависеть качество нашей жизни завтра.