«У современного художника подход к религии тоже современен»

Александр Михайлович Лыткин родился в 1954 году в Ленин­граде. В 1982 году окончил факультет графики Института живо­писи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. С 1994 года — член Союза художников России. С 1984 года Лыткин принимал участие во многих российских и международных выставках. Занимается живописью, станковой и книжной графикой; оформил более сорока книг. С 2000 года он преподает рисунок и живопись на кафедре станковой графики в Институте дизайна, прикладного искусства и гуманитарного образования в Санкт-Петербурге. О сотрудничестве с издательством, своем новом проекте — иллюстрациям к «Житию протопопа Аввакума», а также любимых жанрах и техниках петербургский график рассказал в интервью обозревателю «Росбалта».

— Александр, как художник-иллюстратор вы уже много лет сотрудничаете с одним из петербургских издательств. Расскажите, пожалуйста, как началось ваше сотрудничество?

— С издательством, специализирующемся на выпуске малотиражных коллекционных изданий, ясотрудничаю уже шесть лет. Первым моим проектом стала вторая книга Моисея, «Исход», в основе сюжета которой — вывод Моисеем евреев из египетского плена. Один из форматов работы — художник сам предлагает свою идею, а издательство соглашается или же нет.

Шесть лет назад у них как раз начинался очень интересный, на мой взгляд, проект — «Священные тексты». И художники в его рамках выбирали то, что им нравится. Причем выбрать можно не только Библию, но и, например, книги восточных религий.

Чем меня заинтересовала эта тема? Казалось бы, священные тексты очень традиционны, в особенности Библия, которая, к тому же, была проиллюстрирована Гюставом Доре — этот огромный, тотальный труд известен каждому художнику. Интересен здесь именно взгляд современного художника, современного человека, у которого, как мне кажется, и подход к религии тоже современен.

— Связаны ли «Священные тексты» с церковью, или же проект полностью автономен?

— Издатели старались создать проект, который не имеет к ней прямого отношения. У РПЦ своя типография и свои художники, там все делается по канонам. Здесь же на первом месте искусство, в основе проекта — раскрытие текста не с религиозной стороны, а с эстетической и культурной, через создание ярких образов.

Сейчас серия в самом расцвете, издано уже множество томов. Художники, принимающие участие, очень разные, и в итоге получился интересный в эстетическом и культурном отношении проект, изобилующий совершенно неожиданными трактовками сюжетов.

Зачастую можно увидеть дерзкие, странные вещи. Над «Исходом» я работал три года и создал сорок иллюстраций в технике литографии — гравюры на камне. Еще одно замечательное свойство издательства заключается в том, что несмотря на планы, художнику позволяют не торопиться и создавать произведения, за которые ему потом не будет стыдно. Как правило, главная беда у художников — это сроки. Можно заставлять себя рисовать, не спать ночами, но нельзя заставить идею или образ созреть быстрее. Поэтому дополнительное время всегда сказывается на глубине иллюстраций.

— В этом году выходит новая книга с вашими иллюстрациями — «Житие протопопа Аввакума». Как вы пришли к этой теме?

— После «Исхода» я перешел к новому проекту, тему для которого также предложил сам — житие протопопа Аввакума. Я человек невоцерковленный, но снова выбрал религиозную тематику. Дело в том, что после трех лет работы над глубокой и эпохальной библейской историей, мне хотелось поработать с темой столь же серьезной, но русской. Поскольку с новым проектом предстояло жить следующие два-три года, мне захотелось прожить это время с русской иконой.

Одно дело, когда смотришь на икону и читаешь о ней, а совсем другое, когда начинаешь с ней работать, «пропускаешь» через руку. Это уже новая степень проникновения, вовлечения в тему, взгляд начинает прорывать поверхностное отношение к иконе как просто к произведению искусства. И меня вдохновил этот сумасшедший по ярости и энергии образ протопопа.

После «Исхода» с его десятью казнями египетскими, кровью, ужасом, мощью, переход к теме Аввакума произошел очень плавно, ведь многое из перечисленного присутствует в его жизни. Принято считать, что житие Аввакума — это первая автобиография в русской литературе. Поэтому даже с литературной точки зрения изучать эту тему было очень интересно, о библейских вещах протопоп рассказывает языком народным и часто ненормативным. Чтобы почувствовать запах, атмосферу первоисточника, я читал книгу на старославянском языке, но пробиться к смыслу было тяжело.

Читать на русском — тоже не то, присутствует некая выхолощенность, ощущение плохой репродукции с картины. Поэтому я вернулся к старославянскому языку и, поскольку работал несколько лет, под конец поймал себя на том, что полностью погрузился в контекст и чтение идет без труда. Текст изобилует экстремальными сюжетами, взятыми из жизни Аввакума и впечатлившими меня: пятнадцать последних лет своей жизни он просидел в яме, в нечеловеческих условиях, и при этом оставался таким же яростным проповедником своих взглядов.

— В чем заключается особенность работ, сделанных вами для этого проекта? Какие художественные средства вы использовали?

— «Житие протопопа Аввакума» — это очень мощная литература, поэтому в своих работах я попытался отказаться от той эстетики, к которой мы привыкли, мне хотелось создать что-то с приставкой «анти». Конечно, продукт должен доставлять взгляду удовольствие, но мне хотелось передать простоту, ярость живого слова протопопа с помощью грубого, шероховатого штриха, отсутствия деталей, контрастного сочетании красного, черного и серого. В работах, посвященных Аввакуму, я использовал технику граттаж.

Бумага натирается парафином и покрывается, как правило, темной краской, а затем рисунок процарапывается иглой, и светлая бумага выходит наружу, будто сквозящий свет. Таков принцип написания икон: из небытия, из темноты выявляется образ. Эти работы грубоватые, штрих здесь некрепкий, ведь парафин осыпается, и тогда появляется ощущение движения, чего-то неустоявшегося, динамичного.

— Расскажите, пожалуйста, о жанре, особо интересующем вас в последнее время — экслибрисе.

— Экслибрис, как мне кажется, является переходным звеном между иллюстрацией и станковым искусством. В экслибрисе мне нравится то, что он сочетает в себе и привязку к сюжету, и фантазию, даже гротеск. Работа с книгой определяет мышление как сюжетное, мне хочется рассказывать истории, и данный жанр дает эту возможность. Ведь экслибрис — это знак владельца книги, в нем отражаются пристрастия владельца, его характер. И в то же время, здесь ценится интересная задумка, «фишка», анекдот, в хорошем смысле слова.

Такая работа позволяет участвовать в жизни любителей и ценителей этого крайне мобильного жанра, по почте происходит обмен, и экслибрис можно отправить в любую точку мира.

-Каким жанрам и техникам вы отдаете предпочтение в своем творчестве?

— Поскольку я обучался на графическом факультете Академии художеств, то за время учебы поработал практически во всех классических графических техниках: офорт, литография, линогравюра, ксилография, монотипия. Поэтому и в своем творчестве я пытаюсь использовать все доступные мне печатные техники.

Долгое время меня очень интересовала гравюра на картоне, в этой технике я создавал пейзажи Петербурга. Гравюра на картоне хороша тем, что, в отличие от таких классических техник, как офорт и литография, где все всегда под контролем, это очень мобильная, неожиданная и спонтанная техника, каждый оттиск здесь не похож на предыдущий в силу мягкости материала. Интересует меня и фактура. Зачастую в ней видишь то, что первоначально не задумывал, благодаря ей находишь неожиданные решения, новое развитие сюжета.

Важно сотрудничество с материалом: ты что-то придумываешь, что-то подсказывает сам материал, и в итоге рождается произведение. Мне нравится эта спонтанность, наличие игрового момента, потому что держать свой сюжет за горло и выполнять только то, что задумал, — это напоминает репродуцирование, уходит момент неожиданности. В силу характера я не могу долго делать одно и то же, как в смысле темы, так и в смысле формы. Каждая новая идея требует нового материала, стиля и взгляда. Получается, что будто хамелеон я соответствую своим задумкам. Я считаю, что это яркий пример мышления книжного художника-иллюстратора, каждый раз корректирующего свой взгляд и мышление под стиль определенной литературы.

Беседовал Юрий Екимов

«Росбалт» представляет проект «Новые передвижники», знакомящий петербуржцев с ключевыми событиями и именами в художественной жизни культурной столицы.