Пандемия — как марафон: выиграют те, у кого в конце останутся силы

О мерах поддержки бизнеса в регионе, экономике после пандемии и плюсах самоизоляции в интервью «Росбалт» рассказал заместитель председателя правительства Ленинградской области по экономике и инвестициям Дмитрий Ялов.

— Какие меры поддержки предпринимателей приняты в Ленинградской области?

— Мы снизили ставку по УСН по категории «доходы» с 6% до 1%. Это примерно 250-270 млн рублей в год, которые останутся у малого бизнеса. Подавать заявления для этого не нужно, это происходит автоматически.

Второе решение, которое в таком объеме не было реализовано ни в одном регионе — снижение ставки по налогу на имущество для собственников торговых центров. Если собственники делают скидку не менее чем на 50% не менее чем на три месяца своим арендаторам, то для них до 0% снижается налог на имущество, причем такая льгота может действовать до пяти лет, пока потери от недополученных доходов от аренды не будут полностью компенсированы.

В основном меры поддержки в регионах похожи, вопрос лишь в том, насколько они продолжительны. Если говорить о пятилетнем освобождении от налога — это уникальное решение.

Мы также оказываем дополнительную материальную помощь не только компаниям, но и гражданам, которые работали в малом бизнесе и лишились работы, или деятельность которых была приостановлена. Мы делаем доплату к федеральному пособию по безработице. К «президентским» 12 тысячам, мы доплачиваем еще 5 тысяч тем, кто официально работал и потерял работу.

Кроме этого, есть дополнительные выплаты ИП и самозанятым, которые тоже в текущей ситуации пострадали — 7 тысяч рублей и 5 тысяч рублей на каждого ребенка.

— Какие сферы бизнеса в Ленобласти пострадали сильнее других?

— Этот список примерно одинаковый по всей стране: туризм, спорт, ресторанный бизнес, непродовольственная розница, сфера услуг и сервиса, торговые центры, организация массовых мероприятий, транспортные перевозки и другие. Причина и в существующих ограничениях, и в снижении потребительского спроса.

— Насколько сложившаяся ситуация критична для экономики Ленобласти? В сравнении с тем же Петербургом, объем рынка указанных сфер бизнеса очевидно разный.

— Я бы разделил вопрос на две части: для бюджета и для людей. Для людей чуть менее критично, чем в Петербурге, потому что в целом эти индустрии в области представлены в меньшей степени. Но это все равно довольно серьезный удар, поскольку большое количество людей были заняты именно в сервисной сфере.

Если говорить о бюджете, ситуация чуть лучше, потому что конкретно в Ленобласти он больше зависит от налога на прибыль и налога на имущество крупных компаний. Крупные компании по-другому реагируют на этот кризис. У них тоже есть проблемы, но их деятельность не останавливается, в отличие от малого бизнеса. Они не относятся к отрасли сервиса, и мы с самых первых дней приняли решение разрешить работу всем промышленным ОКВЭДам. Абсолютно все виды деятельности, где нет высоких рисков персональных контактов, не приостанавливались.

— А есть сейчас в Ленобласти сокращения по предприятиям?

— Сокращений не было, но мы не исключаем, что будут. Даже если предприятие конкурентоспособно и остается на плаву, у него сокращается выпуск продукции, падают объемы продаж и выручка. Это приводит либо к неполной занятости, либо к сокращениям.

Мы предлагаем нашим предприятиям придерживаться более мягкого сценария — неполной занятости: работать не пять, а четыре дня в неделю, сокращать рабочий день на несколько часов и пропорционально этому снижать заработную плату. В силу специфики рынка труда в Ленобласти, мы рассчитываем на то, что сокращения будут минимальны, но будет усиливаться неполная занятость.

— Какие сферы бизнеса в Ленобласти в этих кризисных реалиях показывают рост?

— Такие сферы есть, но их не много, и в масштабе экономики региона это не очень большой сегмент. В первую очередь, это доставка: интернет-магазины, курьерские службы и так далее. Сегодня в плюсе те, кто делают средства индивидуальной защиты и дезинфицирующие средства.

У нас есть несколько таких производителей, они работают круглосуточно, и их проблемы сейчас в отсутствие квалифицированных кадров и компонентов, комплектующих для их продукции, потому что их объемы производства выросли в разы.

Также в прибыли некоторые IT-компании, работающие на растущий сейчас спрос.

— Какой будет экономика после пандемии?

— Сегодня мы столкнулись не с типичным экономическим кризисом, который связан исключительно с экономическими циклами, когда происходит оздоровление и запускается новый цикл роста. Мы имеем дело с совершенно новым для нас типом кризиса. У той же девальвации, к примеру, был определенный позитивный эффект — не для граждан, а для экономики в целом, поскольку в этом случае наша продукция на мировом рынке была более конкурентоспособна.

Но даже этот эффект сегодня не покрывает потери от сокращения спроса. Сейчас будет происходить структурная перестройка экономики. Какой она будет — никто еще не знает, но она точно будет сильнее.

Непросто будет восстанавливаться потребительский сектор, который последние несколько лет и так не рос. Кроме того, сегодня меняется потребительское поведение и психология потребления — это тоже неизбежно скажется на структуре экономики.

Вся жизнь в онлайн, естественно, не уйдет, но будут изменения и на рынке труда, и в формате труда. Часть профессий может полностью перейти на удаленку, а это может привести к падению спроса на офисную недвижимость, и появится спрос на новый тип недвижимости — коворкинги.

Полагаю, в фитнес-клубы вернутся не все. Тот барьер, который раньше был у людей к онлайн-тренировкам, вынужденно снялся, и многие, включая меня, будут и дальше тренироваться так же, не тратя время на дорогу.

— Сколько времени потребуется на восстановление экономики?

— По моим оценкам, довольно много. Рассчитывать на то, что уже осенью все снова заживет, в ресторанах будут сидеть шумные компании, проходить ивенты и форумы, не стоит. Пандемия будет уходить медленно, это будет не единомоментный процесс, мировая экономика тоже будет восстанавливаться долго, даже если говорить не об изменении ее структуры, а о цифрах. Я думаю, это может занять от двух до трех лет. Но это будет уже другая экономика и другой мир.

— Если чуть глобальнее посмотреть не на российские регионы, Россию, а на мир, есть ли какие-нибудь экономики, которые смогут отыграть свои падения в ситуации пандемии?

— Есть абсолютно четкий прогноз экономистов, с которым я согласен. Чем больший объем поддержки может обеспечить государство, чем больше власти смогут обеспечить уверенность бизнеса и потребительский оптимизм, тем быстрее восстановится экономика страны, тем конкурентоспособнее она будет. Именно у них больше шансов сделать рывок по сравнению с коллегами-конкурентами.

Проведу спортивную аналогию. Тот, у кого еще остались силы в конце марафона, еще может сделать рывок и обогнать тех, кто впереди, но уже без сил. Те, кто в истощенном состоянии подойдут к выходу из кризиса, будут в менее привлекательной позиции. Если в стране ослабнут какие-то бизнес-структуры, финансовая система, потребители уйдут в пессимизм и перестанут тратить, она очень сильно проиграет тем, где государство даст людям денег, чтобы они их тратили, и обеспечит поддержку компаний.

— Скажите, пожалуйста, нужно ли просто раздавать деньги населению?

— Давать деньги всем без учета критерия нуждаемости не нужно. На мой взгляд, кроме необходимой социальной поддержки определенным категориям граждан, нужна финансовая поддержка предприятий, чтобы сохранить рабочие места. Есть смысл в увеличении выплат предприятиям для повышения их конкурентоспособности и для сохранения рабочих мест, причем не только малому и среднему бизнесу.

— Вы тоже работает удаленно и находитесь на самоизоляции. Какие плюсы и минусы открыл Вам этот режим?

— Лично мне тяжело работать, когда нет обратной связи. В онлайне ты не видишь и не чувствуешь аудиторию, смотрят они на тебя или нет, довольны или нет. Меня отсутствие обратной связи демотивирует. Это минус.

Кому-то в такой ситуации тяжелее включиться в работу, мне, напротив, тяжелее выключиться. Раньше ты вышел из офиса, поехал на встречу, потом на тренировку, и ты четко понимаешь, что на сегодня твой рабочий день окончен.

А дома ты сел перекусить, и в 8 часов вечера опять сел за компьютер: чуть-чуть почитать, посчитать, кому-то ответить, что-то проверить, расписать документы. В итоге в 11 часов вечера ты понимаешь, что у тебя закрываются глаза, и даже кино ты посмотреть уже не можешь. Это тоже минус.

Но и плюсы, конечно, есть. Например, сразу понятно, насколько востребованы те или иные сотрудники. Создавать бессмысленную рабочую суету из дома не получится. У каждого есть какой-то продукт, и теперь его можно точно посчитать и оценить. С точки зрения любой оптимизации, такой режим — находка для того, кто отвечает за реинжиниринг.

Еще один плюс — оптимизация процесса работы. Документы приходят и изучаются до видеоконференции, и непосредственно на онлайн-встрече он уже обсуждается, без долгих дискуссий и выступлений. Люди не находятся в дороге, они не могут сказать «сейчас я вернусь в офис, перезвоню через сутки, почитаю, найду», причем это касается как высокопоставленных руководителей, так и рядовых сотрудников. Все перестали опаздывать. Ты не можешь задержаться на видеоконференцию более чем на две минуты.

Так что многие вопросы решаются быстрее и эффективнее.

Беседовала Анна Хмелева