«Современные группы повторяют то, что Goblin сделал 40 лет назад»

Итальянский композитор и клавишник Клаудио Симонетти прославился в первую очередь как автор музыки к культовым хоррорам Дарио Ардженто и Джорджа Ромеро. Недавно он посетил Россию вместе со своей собственной версией группы Goblin, которой в этом году исполнилось 44 года. Сегодня в ней нет никого из «золотого состава», кроме самого Клаудио. Однако это не мешает обновленному коллективу в свежих концертных аранжировках передавать напряженную атмосферу великих фильмов ужасов. Да и сам Клаудио не сидел в Goblin'е как привязанный — то уходя, то возвращаясь в группу, он успел сольно поработать с такими режиссерами, как Руджеро Деодато, Умберто Ленци, Лучио Фульчи и Ламберто Бава. В интервью журналисту «Росбалта» накануне концерта в рамках 23-го фестиваля SKIF классик «темных» саундтреков рассказал, как он сочиняет музыку и понравилось ли ему в России.

— Музыка группы Goblin сопровождает на экране сцены убийств и смерти. Вам не бывает страшно, когда вы ее создаете?

— Я допускаю, что она может вызывать подобные эмоции у тех, кто слушает ее во время просмотра фильмов. Моя задача состоит именно в том, чтобы напугать людей, усилить то, что происходит на экране. Но сам я никогда не тревожусь, когда создаю ее.

— Кто ваши слушатели сегодня? Предполагаю, что в основном это киноманы.

— Если говорить о концертах, то на них я не играю только лишь музыку из фильмов ужасов. Мы исполняем и композиции с других моих альбомов. И люди знают их так же хорошо, как и саундтреки. Для меня стало большим сюрпризом, что где бы мы ни оказались, на наши концерты приходит молодежь. Что в Америки, что в Японии. Нас слушают люди, которым нет еще и 20 лет, а также мои ровесники, которым около 60.

Мне это, конечно, приятно, но я не могу ответить на вопрос — почему так происходит. Я был уверен, что мелодии, созданные 40 лет назад, уже не должны быть актуальными. Возможно, это связано с тем, что у современной музыки нет каких-либо особенностей. Поэтому молодежь находит более интересным старый стиль, в котором они видят что-то новое для себя. Очень многие группы сейчас повторяют то, что мы делали много лет назад.

— В первую очередь вас знают как автора музыки к фильмам Дарио Ардженто. Как началось ваше сотрудничество?

— Я встретил Дарио в 1975 году. Наша звукозаписывающая компания была также продакшн-компанией фильма, который он снимал в то время. Это была картина «Кроваво-красное», и он искал группу, которая могла бы сделать для нее саундтрек. Наш продюсер представил нас. Дарио послушал музыку и решил, что она прекрасно впишется в фильм. Но я был большим поклонником Ардженто и до того, как познакомился с ним. К тому моменту я уже видел почти все его фильмы. Я вообще люблю фильмы ужасов.

— Как он ставил задачу, работая с вами? Говорил что-нибудь вроде: «А здесь я хочу, чтобы все подпрыгнули от ужаса»?

— Да, именно так и было. Он всегда знал конкретно, что ему нужно. В какие-то моменты он говорил, что хочет добиться определенного эффекта. После написания музыки Дарио слушал ее и выбирал, какой именно момент в фильме идеально подойдет для нее.

— Каков рецепт создания идеального саундтрека к фильму ужасов?

— Если честно — не знаю. Дело в том, что еще до встречи с Дарио, мы играли похожую музыку, но не для фильмов. Это был прогрессив-рок и готический рок. Но она хорошо подошла для кинематографа. Сотрудничество с Ардженто оказалось очень естественным, потому что нужно было исполнять то, что мы играли и до этого. А вообще у меня классическое образование — я закончил консерваторию. Но я всегда вдохновлялся прогрессив-группами 1970-х: Emerson, Lake & Palmer, King Crimson, Genesis, Yes. Благодаря этим коллективам, я и стал заниматься прогрессив-роком.

— Мастера классических фильмов ужасов часто критикуют современные образчики жанра. А как вам современный хоррор и его музыкальная составляющая?

— В 1970-х, особенно в Италии, мы шли по пути Дарио Ардженто, и его стиля фильмов ужасов — «джалло». Но лично мне кажется, что работы Ардженто — это скорее не хоррор, а триллер. Потому что в них не так уж много брызгающей во все стороны крови, не такие уж они и ужасающие. Я думаю, что в тот период музыке в хорроре придавалось огромное значение. Вспомните «Экзорсиста» и «Хэллоуин». Сейчас есть хорошие фильмы ужасов, но музыка в них уже не так важна, как раньше.

— Как вам ремейк «Суспирии» и новый саундтрек к нему от Тома Йорка из Radiohead? Помнится, он очень хвалил вашу музыку.

— Мне не понравился ни фильм, ни музыка к нему. Я уважительно отношусь к Тому Йорку, он очень хороший музыкант. Но это не лучшая его работа. Это неплохая музыка, но она не звучит в фильме так, как нужно. Более того, она противоречит ему. Фильм, пожалуй, можно назвать неплохим, но концовка у него совсем не удалась.

— Другая ваша визитная карточка — музыка к фильму «Рассвет мертвецов». Чем запомнилась совместная работа с Джорджем Ромеро?

— Во время работы над этой музыкой я никогда не встречался с ним. Дарио Ардженто поменял название фильма — в Италии «Рассвет мертвецов» шел как «Зомби». Также он решил изменить и оригинальную музыку для итальянского проката. Goblin создал свой саундтрек, но потом его оставили в том числе и для американской версии. Фильм вышел в 1978 году, но я впервые встретился с Ромеро в Италии три года назад, незадолго до его смерти. Помню, мы обсуждали огромную разницу между тем, что планировалось изначально, и тем, какую музыку написал Goblin. Ромеро планировал использовать композиции вроде тех, что звучали в фильмах ужасов 1950-х, и конечно, они не подходили для «Рассвета мертвецов». Он сказал, что был очень обрадован тем, как в итоге зазвучал фильм.

— У России сейчас сложный образ на международной арене. Вас не отговаривали от поездки к нам?

— Нас никто не отговаривал, и страшно не было. Стереотипы будут существовать всегда. 30 лет назад они были гораздо сильнее, но сегодня мы все понимаем, что мир устроен сложнее. К тому же, благодаря глобализации, мы живем одним и тем же, носим одинаковые бренды, едим в одинаковых ресторанах. Пока впечатления от России у меня положительные, но наверное, я здесь слишком мало времени, чтобы судить адекватно. Могу сказать, что меня очень удивила публика на нашем московском концерте. Они знали каждую нашу композицию. Я такого не ожидал.

— И последний вопрос, который вам задавали, наверняка, очень часто. Почему Goblin?

— Это название было выбрано звукозаписывающей компанией. До сих пор не знаю почему. Но должен сказать, что оно оказалось очень хорошим и принесло нам удачу.

Беседовал Дмитрий Глебов

23-й Международный фестиваль SKIF прошел на Новой сцене Александринского театра 17 мая. Вместе с группой Goblin, ставшей хедлайнером фестиваля, в Петербурге выступили голландский исполнитель Thomas Azier, берлинский дуэт CEEYS, британские пост-рокеры Blurt, Lau Nau из Финляндии, белорус Егор Забелов и другие исполнители. Российская сцена была отдана молодым авангардным коллективам. В основу концепции фестиваля легли идеи Сергея Курехина, использованные им в проекте «Поп-механика». Кроме музыки, в программу фестиваля вошли перфомансы, художественные акции и видеоарт.