Два взгляда, смерть — одна

Перед смертью трехлетняя Алиса перенесла страшные мучения. В цивилизованном мире подобное — нонсенс. У нас — это даже не исключение, а система, не позволяющая рассчитывать на гуманизм.

Врагу не пожелаешь

Дикость, но умирающие в Петербурге дети лишены права на адекватное обезболивание, если последние дни своей жизни находятся дома. Врачи неотложки, по действующему закону не имеют права вводить им наркологические препараты. То же — с поликлиниками, не имеющими соответствующих лицензий.

В Петербурге пока нет ни одного стационарного хосписа, а в обычных больницах — специально обученного персонала, способного оказывать паллиативную помощь. Новое здание хосписа строится, но он откроется в лучшем случае через 10 месяцев. А существующий — тот, что создан в 2003 году по инициативе Русской православной церкви, не имеет больничных коек и, соответственно, лицензии на обезболивающие препараты для детей в терминальной стадии болезни…

После того как крохотной Алисе был поставлен диагноз «рак», безуспешными оказались усилия отечественных и зарубежных врачей. Болезнь не отступала ни тогда, когда девочка лечилась в СПб НИИ онкологии имени профессора Попова, ни позже, когда была переправлена в клинику немецкого города Тюбингена. Мама Оксана привезла ребенка домой, и у близких Алисы Логузовой оставалась единственная надежда на паллиативную помощь на дому. Но…

За границей Алиса уже получала морфин. Необходимые назначения Оксана получила как из немецкой клиники, так и от онкологов 31-й петербургской больницы. Тем не менее адекватное болеутоляющее ребенок так и не получил. Выяснилось, что врачи районной поликлиники не имеют права выписывать наркосодержащие средства, да и «скорая» тоже ничем не может помочь — не положено.

По мнению Ольги Махортовой, тети Алисы, «только тот, кто пережил такое, в полной мере может почувствовать и понять, каково это — день и ночь слышать крик умирающего ребенка, чувствовать собственное бессилие (врагу не пожелаешь!). Болевой синдром Алисе купировали только в платной больничной палате, перед смертью…»

Вряд ли это утешит близких

Городские чиновники — те, что сморят на мир как будто из другого измерения, не устают повторять: медицина стремительно сокращает процент детей с болезнью в терминальной (последней) стадии. Причем напоминают, что каждый год петербургские медики ставят на учет примерно 100 вновь заболевших раком детей, около 70% из которых, как правило, удается вылечить, хотя в течение минувшего года в нашем городе умерло 147 детей (23 из них — непосредственно от онкологии).

Приводимая ими статистика, вероятно, должна убедить родителей неизлечимо больных детей, что умерших не так много. Но вряд ли такая информация их утешит.

Беда заключена в «войне законов». Есть, например, приказ Минздрава, регламентирующий применение наркологических препаратов в самых тяжелых случаях, но другой документ — федеральный закон 1998 года «О наркотических средствах и психотропных веществах», инициатором которого выступил Госнаркоконтроль, позиции этого приказа блокирует. Второй документ противоречит первому, предписывая организациям, использующим наркосодержащие средства в медицинских целях, обязательно иметь государственную лицензию. Большинству поликлиник такую лицензию никогда не получить, поскольку здания и помещения явно не соответствуют строгим техническим требованиям (стены должны быть определенной толщины; решетки на окнах и т. д.)

Евгения Дылева

Полную версию статьи читайте в 38-м номере газеты "Петербургский Час пик" от 15 октября