Все же косплей нельзя в полной мере считать прямой аналогией. Разумеется, это совсем не та холодная война, когда было два ответственных центра принятия решений на весь мир и всем остальным можно было комфортно вписаться в логику одного из них. Дисциплинированные участники того конфликта сильно отличаются от сегодняшней хаотической борьбы на множество фронтов.
Нынешний букет мировых конфликтов, конечно, можно называть холодной войной, но иногда метафоры в политике сильно мешают трезвому восприятию реальности. Хотя я сам очень люблю метафоры, но в данном случае термин «холодная война» — скорее, пропагандистское клише. А вот режим санкций — это тот самый режим глобального управления, и Россия тут — не исключение. Внешнее управление связано с типом реакции, когда одна из сторон субъектно генерирует какие-то решения, а другая — лишь реагирует на них.
Возвращение к собственной политике, уход от фантомных целей позволили бы стране вернуться к себе и своим интересам. Но это крайне сложная задача, которая может не решаться годами и привести к самым неприятным последствиям. В мире, где «долгое лето» мирного сосуществования неожиданно подошло к концу, всем государствам навязывают вызовы, которые могут привести их к печальному финалу.
Речь сейчас, разумеется, не о России, но во избежание этих проблем нам также необходимо, и как можно скорее, стабилизировать собственное государство, а для этого его нужно достроить. Многие теоретики склонны считать, что наша гибкость и agile-верткость в мире хаоса дает нам дополнительные преимущества, позволяя избегать острых углов. Протеевский тип политики позволяет менять маски согласно погоде и необходимой властям реакции. За последние годы мы уже видели калейдоскоп разнообразных противоречивых идейных интервенций в общественное пространство.
При этом достройка государства и протеевская политика могут идти параллельными курсами. Разумеется, российская власть, войдя в международный fog of politic, мыслит не просто тактически, а ситуационно. Такой казино-менеджмент позволяет менять ставки, полагаясь на чутье и меняющийся ландшафт. Вдруг распадутся США? Или конфликт на Ближнем Востоке вновь приведет к тому, что до небес подорожает нефть? Конструкция власти собирается, как лего, исходя из того, в каком положении мы окажемся.
Тот же обмен политическими «узниками Азкабана» говорит о том, что участники этой акции оказались на очередной развилке, которую пока никто не знает, как разыграть. Это может быть шагом как к нормализации, так и, напротив, к новому витку эскалации. Отсутствие ясных целей делает эту игру непредсказуемой и довольно опасной.
Вот и Марк Галеотти, говоря об обмене заключенными, пишет: «Сегодня несложно сделать вывод, что холодная война вернулась. Сегодня мы ближе к 1950-м и началу 1960-х годов: диким и опасным годам, когда все еще было неясно, остынет или разгорится борьба между сверхдержавами».
Действительно, как и сейчас РФ, тогда молодое, едва 30-летнее советское государство, притом разрываемое внутренними интригами и нестабильной экономикой, искало способы преодоления собственной неоконченной революции и выхода в мир. Но любое сходство создает иллюзию знания о предмете, хотя, подобно магриттовской трубке, это вероломство образов.
Обмен заключенными сформировал собой еще один трек трансфера власти, который окончательно поляризировал внесистемную оппозицию за рубежом, фактически принудительно выселив ее из своей «осажденной крепости». Учитывая, что уже несколько лет часть этой оппозиции приравнена к экстремистам и террористам, можно считать, что трансфер власти «пятой колонны» пройден — и теперь наиболее опасными конкурентами для системы могут оказаться уже не либералы, а те, кому не нравится нынешняя ее конфигурация и у кого есть желание ее поменять.
Илья Гращенков, политолог — для Telegram-канала «Кремлевский безбашенник»