1. Европарламент (ЕП) нужен для легализации модели руководства ЕС раз в пять лет. Остальная его деятельность — необязательные к исполнению декларации.
2. В странах-членах голосуют за свои партийные бренды. Их представители входят во фракции уже на уровне ЕП. В каждую фракцию от конкретной страны могут входить представители разных партий. На уровне страны-члена избиратели в зависимости от предпочтений могут голосовать за Васю или Машу из разных партий, а на втором шаге Вася и Маша в Брюсселе голосуют за тетю Урсулу фракционно и солидарно.
3. Фракции повторяют ландшафт средней европейской страны. Есть «правоцентристы». Есть «левоцентристы». Есть «благонамеренные либералы». Есть «зеленые». Есть «чуть более левые, но все равно центристы». Есть «чуть более правые, стремящиеся показать, что они все равно центристы». Есть разнообразные связанные с культурными особенностями Европы «левые экологи северных стран», но это мелкая ерунда. Есть «внефракционные» — это те, которых не берут во фракции, так как они сильно раздражают и временно или постоянно наказаны (AfD, скажем).
4. Еврокомиссию формирует коалиция. Ключевые фракции «получают» высшие посты. Младшие партнеры — менее значительные, но с достойным бюджетом и лоббистскими возможности еврокомиссариаты. Ключевых фракции раз и навсегда две — правый и левый центры. У них мир, дружба и взаимопонимание.
5. Что произошло вчера? Правый и левый центры в сумме — примерно 310 мандатов (плюс 7 к прошлому разу). До простого большинства им нужно еще 50 (их традиционный партнер — «либералы» из Reforming Europe — пусть и потерял в голосах и мандатах, полностью закрывает потребность). Для абсолютного большинства нужно 170 мандатов, 140 из которых — это Reforming Europe плюс еще одни неудачники 9 июня — «Зеленые».
6. Вопрос в примерно 30 депутатах. Дальше — техника. Либо просеять в ситечке сотню «неприсоединившихся» и взять в «большинство» подходящих — это дешево, но тяжело администрируемо и чревато проблемами микроменеджмента. Либо принять какую-нибудь из трех оставшихся фракций.
7. Выбор есть. «Лево-зеленые севера» — 36 депутатов. «Европейские консерваторы и реформисты» (там «Братья Италии» Джорджии Мелони) — 73 места. «Идентичность и демократия» — 58 мест (тут наша «подруга» Ле Пен с «Нацфронтом»). Последние две фракции — номинально «крайне правые популисты».
8. Для устойчивости конструкции достаточно одной фракции. И Мелони, и Ле Пен готовились, стараясь набирать очки, чтобы начальство выбрало их.
Марин выгнала из «Идентичности и демократии» АfD («Фашисты не попутчики»), на недавнем выступлении Зеленского во французском парламенте восторженно аплодировала ему стоя, когда он говорил про войну до победного конца и вклад Франции в это дело.
Мелони, которая выступила в Италии так же хорошо, как и «Нацфронт» во Франции, последние годы была надежнейшим представителем Брюсселя в стане «крайне правых». Ей приписывают успешные уговоры Орбана проголосовать за европомощь Украине и то, что Италия собирается тратить на помощь Украине больше, чем на собственное здравоохранение.
9. Победила система. Институты и те, кто умеет ими пользоваться наилучшим образом. Можно ли было «сменить власть в Европе» хотя бы по фамилиям? Да. Если бы европейцы внезапно проголосовали за социалистов («левый центр»). Тогда главой ЕК стал бы кто-то оттуда. А человек из «правого центра» стал бы еврокомиссаром по иностранным делам. Перемена мест слагаемых, в общем.
10. Второй вариант нанесения пусть символического, но ущерба системе — сформировать «фракцию правых» из 220 человек и заблокировать «начальству» абсолютное большинство — со вчерашними результатами невозможен математически. Поэтому трезвые и практичные Марин и Джорджия будут не объединяться, а бороться за доступ к ресурсам ЕК друг с другом. А АfD вообще исключат из европейского политуравнения.
Глеб Кузнецов, политолог