Николай Яременко: Зачем нам ГАИ?

ГИБДД снова будет именоваться Госавтоинспекцией. Хотя как называли ее сотрудников гаишниками, так за 26 лет и не перестали. Я даже крыловское «А вы, друзья, как ни садитесь…» не буду здесь вспоминать.

Структуры, призванные следить за порядком, могут в разных странах называться одинаково, но где-то их разъедает коррупция, а где-то она успешно побеждена. Эффективность работы с названием не коррелирует никак, что очевидно каждому. Поэтому особого смысла в смене вывески нет.

У нас ведь всегда речь идет именно о переименовании, а не о переустройстве. Например, милиция стала полицией чисто номинально. Переаттестовали сами себя — и на этом все закончилось. К опыту восточноевропейских стран, где на смену милиции пришла полиция, никто в России не обращался. А зря. Там продолжала выполнять свои функции милиция, а параллельно формировались органы полиции. И только через некоторое время поэтапно произошла передача функционала.

Причем люди в новую структуру проходили через собеседование общественной комиссии. В каждой стране, конечно, были свои нюансы, но в большинстве случаев набор требований был схожим: отсутствие судимостей, отсутствие ситуаций, когда претендент был вовлечен в скандал, связанный с правами человека, и отсутствие в послужном списке… службы в милиции. А в составе комиссий обязательно были правозащитники. То есть формирование корпуса полицейских осуществлялось не формально, а людьми, которые были заинтересованы в создании структуры, не имеющей негативного бэкграунда.

В России же, если произойдет обратное переименование полиции в милицию, — это будет не более чем приведение наименования в соответствие с реальным положением дел в ведомстве и обществе…

Но мы сейчас о конкретной ситуации. Посреди полного здоровья, без общественного обсуждения нам вдруг выкатывают, что нет больше ГИБДД — есть снова ГАИ. Почему ГАИ? Чем это удобнее? Как это поможет снизить аварийность на дорогах? И почему не ОРУД (отдел регулирования уличного движения), если уж решили возрождать историю?

Любой психолог легко объяснит, что скрывается за часто наблюдаемым расстройством, когда человек «прячется» в прошлом. Ему некомфортно в настоящем, он боится неопределенности, связанной с будущим, потому и ищет себя в том периоде, где ему было уютно. Нынешние милицейские и ГАИшные начальники, конечно, времена ОРУД не застали, потому и возвращают нам Госавтоинспекцию. Это даже не обязательно расстройство личности — так могут работать банальные защитные механизмы.

И вот теперь — внимание, вопрос, уважаемые знатоки! А могут ли на высоких постах быть люди, у которых все новое вызывает страх?

Вы скажете, что не было особого смысла в переименовании 26 лет назад? А вот, знаете ли, не соглашусь. То переименование было в русле очень многих процессов, которые происходили в обществе и имели целью сделать безбарьерным и менее болезненным перемещение нашего человека в Европу.

Помню, как в первой половине 90-х в магазинах стали появляться многие импортные продукты. Никому в голову не приходило требовать поверх англоязычной этикетки пришпандорить русскую. Зачем? Ты это купил в «Айрише» на Калининском или в «Юрсе» на Пресне. Хочешь понимать — учишь язык. И это было правильное направление: когда мир (и мы, неизолированные, вместе с ним) вступает в эпоху глобализации, то перейти на латиницу — значит быть современным и думающим наперед.

В большинстве стран руководство придорожной полиции — что-то наподобие Центра безопасности дорожного движения, ЦБДД. Чуть иначе может называться, но ближе к ГИБДД, чем к ГАИ. Нашему человеку, оказавшемуся в чужих палестинах, все привычнее будет.

Но нет больше ни английских этикеток, ни ГИБДД скоро не будет, а там глядишь — и надписи на английском языке стирать начнут. Зачем жить, рефлексируя о том, что «все англичанка гадит»? Действовать на опережение — наша задача.

Николай Яременко, главный редактор ИА «РосБалт», член экспертного совета Департамента транспорта (в 2009–2010 годах), доцент Финансового университета при правительстве РФ