Илья Гращенков: Четырехдневка на подходе?

Стоит напомнить, что активным и последовательным лоббистом этой идеи выступает зампред Совбеза Дмитрий Медведев.

С одной стороны, текущие реалии, казалось бы, не располагают к сокращению рабочей недели. Экономика продолжает развиваться в парадигме ведения СВО, набирают обороты предприятия ОПК, заводы работают чуть ли не в три смены. С другой стороны, стране сегодня крайне важно не попасть в ловушку «военной экономики» — вооруженный конфликт рано или поздно закончится, но крайне важно, чтобы окончание СВО не обрушило экономический каркас. Именно поэтому государство стоит перед крайне серьезным вызовом: надо не только воевать, но и развиваться. Не отставать от технологического прогресса.

Четырехдневная рабочая неделя — это уже не просто иллюстрация сытой западной жизни. Проект, который еще не так давно казался утопией, сегодня получает свое развитие в Европе — например, в Германии и Испании. Пока в экспериментальном режиме, но очевидно, что речь идет о вполне устойчивом тренде.

Россия окончательно осознала возможность четырехдневки в период пандемии коронавируса: тогда офисы опустели, да и «золотой стандарт» — восьмичасовой рабочий день — также автоматически размылся. Однако тогда же работодатели увидели: система не рухнула, производительность труда не обрушилась, стратегические задачи решаются не менее эффективно, чем в доковидный период.

Четырехдневная рабочая неделя — конечно, никакая не панацея. Скорее, это своего рода лакмусовая бумажка, которая характеризует технологический уровень развития страны. Этот формат короткой недели вполне вписывается в концепт экономики высоких зарплат, когда деньги, даже большие, платятся сотрудникам не за просиживание штанов в офисах, а за идеи и эффективность.

Многочисленные опросы, проведенные ранее, отчетливо демонстрируют две вещи.

Во-первых, сотрудники устают от перегруза — а в таком режиме трудится едва ли не половина россиян. Причем чаще всего пресловутый «перегруз» не имеет под собой экономических обоснований и соответствующего «выхлопа».

Во-вторых, в целом общество готово к четырехдневке. К слову, усеченную рабочую неделю не стоит рассматривать в полном отрыве от остальной жизни. Наличие трех выходных с сохранением прежней заработной платы — мощнейший стимул, в том числе, как ни странно, возможно, это звучит — демографический.

Очевидно и другое. Короткая трудовая неделя не появляется по разнарядке сверху. Соглашусь тут с главой думского комитета Ярославом Ниловым, который уверен, что россияне должны прийти к четырехдневке эволюционным путем. Захотеть и смочь тут должны и низы, и верхи.

Илья Гращенков, политолог