Дворцы, гранитные набережные, мосты — пожалуй, это первое, что приходит в голову, когда думаешь о Петербурге. Однако еще один пласт уникального наследия региона — его пригороды: Зеленогорск, Комарово, Репино, Сестрорецк, где летом отдыхали знаменитые писатели, художники и композиторы.
Однако дачному деревянному зодчеству до сих пор уделялось катастрофически мало внимания — по прогнозам специалистов, уже через несколько лет может сложиться ситуация, что сохранять и реставрировать будет нечего.
В конце XIX — начале XX веков пригороды Петербурга переживали настоящий дачный бум — известнейшие архитекторы возводили здания для сезонного проживания на берегу Финского залива. Много дачных памятников архитектуры, характерных только для этого региона, сосредоточено, к примеру, в Курортном районе. Однако какие-то объекты уже утрачены безвозвратно, а другие — находятся в плачевном состоянии.
О том, как сохранить деревянные раритетные дачи, которые без присмотра гниют, рассыпаются и горят, на круглом столе в медиацентре «На Марсовом поле» поговорили архитекторы и градозащитники.
«Дачная архитектура на Карельском перешейке — это ценный пласт наследия, в котором хорошо видна идентичность Балтийского региона. Нигде в России больше вы не найдете такой архитектуры», — объясняет архитектор, доцент СПбГАСУ Светлана Левошко.
Многие дачи ученые относят к карелианизму — это направление финско-карельского искусства, основанное на восприятии и творческом переосмыслении национального эпоса «Калевала», северных ландшафтов и традиций финского народа — сложилось оно в период, когда Финляндия была в составе Российской империи. Большее количество памятников построены в стиле модерн.
Вплоть до 90-х годов XX века дачному историческому наследию не уделялось особого внимания. Шанс на жизнь здание получало лишь в том случае, если его использовали в качестве летнего детского сада, оздоровительного лагеря или санатория. Под эти нужды в Советском Союзе активно использовали дачи в Комарово, Зеленогорске и Ушково.
«Это был хороший выход из положения, так как здания эксплуатировались, за ними ухаживали, — объясняет Елена Травина, координатор исследовательской группы „Старые дачи“. — А вот рядом с Пенатами Репина и дачей Крючкова, например, снесли все подчистую, потому что ленинградские предприятия решили построить свои санатории».
В 90-х годах пришла идея провести учет дач Серебряного века — однако, по словам специалистов, проводили его довольно странно. Главным аргументом в пользу сохранения и восстановления здания была история его обитателей: жил ли в нем великий человек или нет. Впрочем, степень «великости», как отмечает Елена Травина, все так же понимали по-разному: к примеру, когда речь зашла о даче знаменитого архитектора В.Шауба в Зеленогорске, у некоторых городских чиновников возникли вопросы: кто это вообще такой и кто его знает?
Формирование списков объектов культурного наследия закончилось только к 2014–2015 годам — за эти годы большинство из них уже перестали существовать: либо сгорели, как дача-замок купца М.С. Воронина на Приморском шоссе, либо оказались в таком плачевном состоянии, что восстановлению уже не подлежат.
Наталья Котлобай, независимый исследователь деревянной архитектуры, уточняет, что сейчас в списке числится порядка 296 объектов — больше всего сосредоточено в Курортном, Петродворцовом, Петроградском и Пушкинском районах города.
Градозащитники согласны с тем, что реставрация ради реставрации дачам не поможет — объекты нужно эксплуатировать.
Главная проблема заключается в том, что нынешнее законодательство предусматривает множество ограничений для собственников, что они могут делать, а в большей степени — что не могут. И поэтому каждая реставрация выливается в такую копеечку, что владелец миллион раз подумает, прежде чем связываться с КГИОП и его требованиями.
Если человек откажется восстанавливать дачу, и она просто будет стоять, постепенно разрушаясь, санкции предусмотрены, но на практике они, к сожалению, оказываются не очень эффективными. Таким образом, пока все надежды возлагают на добросовестных собственников-меценатов, готовых потратиться на восстановление здания в соответствии с тем, как оно выглядело век назад.
Так, к примеру, удачно сложилась история с виллой «Шишка» в Комарово — о здании заботятся собственники. А вот дача художника В.Ф. Леви 1916 года в Зеленогорске сгорела, обрушился и Дом Кривдиной в Сестрорецке.
«Проблема в том, что собственников, заинтересованных в восстановлении, очень мало, — объясняет Наталья Котлобай. — Или владелец есть — здание, к примеру, находится в собственности санатория — однако приспособить дачу, которая строилась для временного пребывания, под круглогодичное использование в общественных целях, очень сложно и дорого».
В идеале всем дачам из списка немедленно требуется комплексное обследование и проведение противоаварийных работ — пока в их судьбе не появится ясности.
Светлана Левошко отмечает, что дачное наследие в соседней Финляндии сохраняют с помощью Музейного управления. Если собственник хочет отреставрировать здание, он подает смету на проект, и ему могут вернуть 20-40% средств на восстановление. При этом стоимость строительства нового здания и реконструкции примерно одинаковая (в России же эти цифры просто несопоставимы), и, учитывая льготу, отреставрировать старое выгоднее, чем возвести новое.
В то же время контроль за действиями собственника есть: реставрацией может заниматься только архитектор высшей категории. В том числе благодаря такой государственной программе юг Суоми может похвастаться огромным количеством деревянных памятников архитектуры, которые привлекают туристов.
Работают в Финляндии и различные Фонды охраны дачной архитектуры, представляющие собой частно-государственные организации — в России таких нет.
«Кроме того, за границей больше возможностей у муниципалитетов, — отмечает Елена Травина. — Если взять наш Курортный район, он нарезан как лоскутное одеяло: это — городская собственность, та — федеральная, а вот тут — муниципальная. Но в итоге муниципалы имеют право только на выбор цветов, которые в этом году посадят под окнами».
Да, в Петербурге действует программа «Рубль за метр», но очереди из инвесторов, которые мечтают в ней поучаствовать, пока не выстроилась, и памятники архитектуры остаются в аварийном состоянии.
Впрочем, Евгения Петрашень, архитектор-художник и преподаватель СПбГУ уверена, что ситуация может измениться — не так давно Минкульт и Минэкономразвития объявили, что займутся разработкой модели сохранения исторических усадеб, чтобы ввести их в туристический оборот. Правда, пока неясно, какие меры для этого примут, и дождутся ли их деревянные дачи.
Внимание общественности к проблеме петербургских деревянных дач стараются привлечь и студенты архитектурных направлений. К примеру, с 2014 года несколько городских вузов объединила программа «Старые дачи. Документация утраченного». На летней практике студенты академии Штиглица, СПбГУ, СПбГАСУ и ИТМО провели обмеры дач Курортного района, что впоследствии может помочь при их восстановлении.
«Кроме того, в рамках дипломных и курсовых работ студенты разрабатывают проекты — как может выглядеть новая жизнь деревянной дачи, — рассказывает архитектор, преподаватель СПбГУ Александра Толстова. — К примеру, Музейный комплекс в Разливе недавно заинтересовался проектом дачи Е. Ф. Важеевской в Сестрорецке — из нее студенты предложили сделать клуб для пожилых людей, хостел или детское досуговое учреждение».
Виллу Айнола 1904 года постройки в Зеленогорске студенты предложили приспособить под музейный центр — тем более что город, несмотря на богатейшую историю, до сих пор живет без собственного краеведческого музея.
Интересный проект уже более десяти лет разрабатывает и Евгения Петрашень — из дачи Бенуа в Петергофе она предлагает сделать арт-резиденцию с мастерскими и коворкингами для художников, выставочным пространством и кафе. По мнению Петрашень, арт-резиденция — это устойчивая бизнес-модель, если, конечно, найдется спонсор.
Пока же арт-проект в рамках университета хотят реорганизовать в малое инновационное предприятие — но если все получится, это станет отличным прецедентом в истории восстановления деревянного зодчества пригородов Петербурга.
Софья Иванова