Игорь Зимин: Мировой рынок вступает в длительный цикл дорогой и дефицитной нефти

Экспорт российских нефти и нефтепродуктов в первом полугодии 2023-го сократился более чем в полтора раза по сравнению с тем же периодом прошлого года. Вместе с этим сократились и доходы экспортеров — в полтора раза. Как следует из отчета Международного энергетического агентства (МЭА), за первые шесть месяцев года компании заработали $77,4 млрд при прошлогоднем показателе $120,4 млрд. Снижение экспортных доходов ведет к сокращению поступлений в федеральный бюджет.

О том, как долго продлится такая ситуация, что ждет российский рынок нефтепродуктов во втором полугодии 2023 года и как на нем уже отразилось текущее положение дел, «РосБалту» рассказал Игорь Зимин — учредитель и руководитель «Энтиком-Инвест» и ряда других компаний, работающих в области обеспечения крупных поставок нефтепродуктов на внутреннем рынке России.

— Игорь, мировой рынок нефти буквально лихорадит. При этом российские доходы от экспорта продолжают падать. В июне 2023-го они опустились ниже отметки июня 2021-го. К чему готовиться дальше — уровень доходов от экспорта продолжит сокращаться или восстановится?

— Если говорить о краткосрочном прогнозе, то в августе доходы еще упадут.

В начале этого месяца Александр Новак, вице-премьер по вопросам топливно-энергетического комплекса и по совместительству председатель совета директоров «Транснефти», обещал в августе снизить экспорт нефти на 0,5 миллиона баррелей в сутки при том, что в июне ее экспорт уже уменьшился на 0,6 миллиона баррелей. При этом из-за внутреннего сезонного спроса на нефтепродукты уровень добычи снижаться не будет.

Кроме того, правительство, столкнувшись с перебоями в поставках нефтепродуктов на внутреннем рынке, ввело ограничения на экспорт бензина и дизеля.

Все эти вынужденные меры, как вы понимаете, не способствуют росту доходов от экспорта.

— Объем добычи сохраняется, экспорт ограничен. Почему тогда цены на бензин и дизель продолжают расти?

— Если объяснять летний рост цен с помощью экономических факторов, то прежде всего это сезонное увеличение спроса: сельхозработы, отпускники. К причинам повышения цен также можно отнести снижение налогового вычета для продажи топлива внутри страны. Нефтяники пока адаптируются к новым правилам игры. Одной рукой правительство простимулировало экспорт, другой рукой его ограничило.

Кроме того, надо понимать, что изменение объемов экспорта нефтепродуктов и цен на них и раньше было трудно прогнозировать, а сегодня тем более. Несмотря на то, что нефть и нефтепродукты являются биржевым товаром, последние годы нефтяной рынок все больше регулируется не только экономическими, но и политическими механизмами. К тому же правила мировой торговли устанавливает закрытый клуб, состоящий из нескольких стран. Как вы понимаете, внутренний рынок регулируется еще более жестко.

— Как в этих условиях себя чувствует российский нефтяной бизнес?

— Высокие цены на внутреннем рынке, о которых вы говорили, и колебания на биржах не придают бизнесу уверенности в завтрашнем дне. Множество компаний приостановили свои инвестиционные программы, стараясь минимизировать риски и удержать позиции. Кроме того, с 2022 года сильно ужесточились санкции в отношении всего энергетического сектора. Наиболее остро их почувствовала добыча трудноизвлекаемых запасов, нефтепереработка и геологоразведка, в которых доля западного оборудования на начало 2022 года была почти 50%.

— А как отказ западных стран от российской нефти и иные ограничения повлияли на российский рынок нефтепродуктов в целом?

— Санкции, наложенные на экспорт российской нефти и нефтепродуктов, сильно изменили торговые маршруты и структуру спроса. После введения ценового потолка на российскую нефть в размере $60 за баррель Россия переориентировалась на азиатские и африканские рынки, такие как Индия, Китай, Турция и Латинская Америка. Это повлияло на сокращение поставок в Европу и усложнило логистику, так как нефть и продукты теперь доставляются на более дальние расстояния.

— Износ невосполняемого оборудования, потеря рынков и усложнение логистики — не слишком ли пессимистичная картина?

— Почему же? Напротив, картина довольно оптимистичная.

Что касается износа западного оборудования, то, начиная с 2014 года, когда впервые были введены ограниченные санкции, начался процесс плавного импортозамещения и переориентации на альтернативных поставщиков, как сейчас говорят, из дружественных стран. Если в 2024 году доля западного оборудования во всем нефтяном секторе составляла около 60%, то на начало 2022 года — уже 40%, а сейчас его значительно меньше.

Что касается новых логистических цепочек и переориентации на новые рынки, то я предпочитаю видеть в этом не проблемы, а новые возможности.

Это нормальный процесс экономического «естественного отбора». Бизнес, который не справляется с новыми условиями, отмирает. Приходят новые игроки, и остаются те, кто смог ответить на современные вызовы. Например, наша компания продолжает активно развиваться. Мы непрерывно открываем новые АЗС и находим способы инвестировать в инфраструктуру, несмотря на временные неблагоприятные экономические факторы. При этом не забываем и о «социалке». В компаниях обязательно трудоустроены инвалиды, ведется различная благотворительная деятельность.

— Вернемся к внешнему рынку. Россия как одна из ведущих нефтедобывающих стран неизбежно зависит от мирового рынка. Вы говорили, что мировые цены на нефть сейчас трудно прогнозировать, но все же на основании каких-то объективных критериев можно дать приблизительный прогноз? Или все зависит от ситуационных решений мировых и российских регуляторов?

— Давать прогнозы — дело неблагодарное, и формат нашей беседы не позволяет сделать анализ, однако некоторый тренд мирового нефтяного рынка стоит отметить.

Очевидно, что мировой рынок нефти вступает в длительный цикл — возможно, 10 или более лет — не просто дорогой, но дефицитной нефти, как, впрочем, и других энергоресурсов. В марте этого года заместитель министра энергетики Павел Сорокин сказал, что через 3–5 лет рынок ждет дефицит нефти. Причин для этого много, но замминистра выделяет в качестве основной политику западных стран, прекращающих или сокращающих внутренние и внешние инвестиционные программы. Сегодня масштаб инвестиций в отрасль сократился на 20–25% от уровня 2020 года.

Но наиболее иллюстративно высказался глава международного энергетического комитета, который еще в мае прошлого года сказал, что мир ранее пережил два энергетических кризиса, и все они были связаны только с нефтью. Сейчас мы имеем нефтяной, газовый и электроэнергетический кризис одновременно, и этот энергетический кризис значительно масштабнее.

Беседовал Андрей Михайлов