Алексей Макаркин. Что Россия может предложить Африке

«Мягкая сила» — в виде воспоминаний об СССР, где училось немалое число будущих африканских политиков (например, нынешний премьер Мали Шогель Кокалла Маига окончил Московский электротехнический институт связи). Современная Россия стремится сохранить и усилить эту тему, активно используя в публичном пространстве антиколониальную тематику, почти позабытую в предыдущие десятилетия. Символический момент — РУДН вновь получил имя Патриса Лумумбы, который остается «иконой» для африканских левых.

Возможность предоставить в распоряжение местным политикам силовой ресурс ЧВК по опыту ЦАР. Тема безопасности, борьбы с повстанческими силами, является одной из наиболее важных для целого ряда африканских стран. С ней напрямую связаны и военные перевороты в Мали и Буркина-Фасо. Офицеры, непосредственно участвующие в военных действиях против вооруженных исламистов, приходят к власти под лозунгами наведения порядка. Они недовольны и своими политиками, и Францией, в сферу влияния которой входили эти страны. И вполне закономерным выглядит их явный интерес к России, которая к тому же не настаивает на проведении скорейших выборов, видя легитимность режима не в электоральных процедурах, а в противостоянии Западу как выражении «воли народа» (в этом Россия также следует примеру СССР).

Привлечение инвестиций. Здесь Россия уступает и Западу, и Китаю по количеству ресурсов. Но точечные вложения в конкретные страны для нее вполне возможны. Тем более что Африка — это кладовая мира, которая привлекает бизнес полезными ископаемыми. В СССР эта тема затушевывалась риторикой о социалистическом выборе и солидарности, сейчас именно эта риторика неактуальна, все куда более откровенно. Например, когда в Гвинее происходит переворот, то главное, что интересует — это не идеологические оттенки во взглядах его участников, а стабильность бокситовых инвестиций «Русала».

Духовность. В последние годы в Африке крайне активен Московский патриархат. После разрыва отношений с Константинопольским и Александрийским патриархатами он более не рассматривает Африку как каноническую территорию «александрийцев» и привлекает на свою сторону африканских священников. Посол ЦАР в России Леон Додону-Пунагаза (выпускник юрфака Ленинградского университета, учившийся почти одновременно с Владимиром Путиным) в недавнем интервью не только заявил о целесообразности создания в стране российской военной базы, но и сообщил о том, что в православие перешли его дети и внук. Для СССР эта тема была неактуальна — как в связи с идеологическим фактором, так и из-за невозможности в то время конкурировать с «александрийцами».

Впрочем, в отличие от советского времени, в современной Африке нет разделения на «просоветские» и «прозападные» режимы, так как биполярного мира больше не существует. Соответственно, большинство африканских стран предпочитают диверсификацию. Например, при голосовании в ООН по критикующим Россию резолюциям в течение 2022–2023 годов жестко и однозначно поддерживает Россию лишь Эритрея, постоянно голосующая против них. Еще ряд стран (Мали, Зимбабве, Эфиопия, ЦАР) время от времени подают явно выраженные позитивные сигналы. Но для большинства «диверсифицирующихся» стран уже статус «воздержался» считается жестом, благожелательным в отношении России.

Существенный ограничитель российской африканской политики тот же, что и в СССР — нестабильность. Сегодня политический лидер, сделавший ставку на Москву, находится у власти, а что будет завтра и тем более послезавтра — не может сказать никто. Советский опыт демонстрировал и переменчивость взглядов ряда лидеров, которые вначале клялись в верности «социалистическому выбору» (и, следовательно, СССР), а когда это переставало их устраивать, меняли свои геополитические приоритеты. Тем более это актуально в условиях, когда диверсификация является нормой для современной Африки.

Алексей Макаркин, политолог — для Telegram-канала «Незыгарь»