Интересное исследование социологов о коллективизме/индивидуализме в ряде российских регионов (ИС РАН и РАНХиГС, «Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС», № 4, 2022).
Например, в Москве вовсе нет коллективизма, да и в других регионах с ним все плохо. Социологи пишут: «Есть большая доля населения, которую можно отнести к сильной индивидуалистической группе в Саратовской (48,5%), Челябинской (50%) областях, в Якутии (44,4%) и в Москве (56,5%). Это те люди, которые готовы к риску во имя изменений, но при этом их амбиции и эгоистические устремления нацелены на созидание для себя, а не для развития общества. В Приморском крае доминирует слабая индивидуалистическая группа (86,5%), в которую входят те люди, которые не стремятся к успеху, у них заниженные амбиции, они вполне довольны тем, что у них есть сегодня, а это означает, что у них отсутствует мотивация на движение вперед».
И везде либо совсем нет «класса роста», либо он мизерный — это люди, готовые к креативу и инновациям.
Если совсем упростить описание социологов: в большинстве исследованных регионов преобладает старый тип «куркуля», «кулака» и «деляги» — с сильным индивидуализмом, готовым идти ради цели (себя, своей семьи, бизнеса) «по головам». Это тот самый российский анархо-капитализм. В Москве таких людей — больше половины населения. Но даже в Саратове — почти половина. Этим людям не нужно государство и его патернализм, они рассчитывают только на себя. Но и интересы общества они учитывать не намерены. Раньше еще обозначали такой тип людей «Паркуюсь как хочу!»
На фоне остальных регионов поразил Приморский край — там таких «деляг» из анкапа нет (наверное, все же есть, но в рамках статпогрешности, которая закладывается в любое социсследование, на уровне 3-5%). Социологи нарисовали совершенно инертное общество там. Наверное, такие люди (активные индивидуалисты — ред.) уехали из Приморья (там тридцать последних лет идет сильный отток населения).
И совершенно мизерная «группа роста» — нацеленная на посматериалистические ценности. «Креатив и инновации», как обозначают социологи. Сюда же можно добавить приверженность этическим правилам, экологию, нью-эйдж и т. п. Совершенно западный тип, но даже на Западе его максимум до 15-20% населения. В Москве же доля таких людей — 1%. В ряде регионов — чуть больше или меньше. Совпадает с другими социсследованиями, показывавшими, что таких людей в России не более 2-3 млн человек. Треть из них, скорее всего, уже уехали из России за последний год. Это и понятно: для них и прежняя Россия была не слишком уютной, а нынешняя — тем более.
Но для политиков будущей России (когда в стране начнется политика) это полезное знание. Коллективизма, общинности больше в России нет. Есть запрос сильных индивидуалистов на то, чтобы начальство от них наконец-то отстало. Доводы там житейско-разумные: «Мы состоялись или просто выжили без вашей помощи или даже вопреки вам. Потому мы вам ничем не обязаны и ничего требовать от нас вы не должны. Отстаньте от нас! У вас свои дела, у нас — свои, и наши интересы не пересекаются».
Потому в новой России важнее будет не что-то дать этим людям или «проявлять заботу», а как можно быстрее отменять сотни, если не тысячи разных запретительных законов, что напринимали в России за последние годы. Как пакетами такие законы принимает Госдума, так потом быстро пакетами это все нужно будет отменять.
Но и по регионам есть очень большие отличия. Надо будет быстрее включать федерализм — на местах лучше знают, что нужно и не нужно людям.
Павел Пряников, журналист