Когда мы были молодыми, старая коммунистическая идеология выродилась, но власть была еще достаточно сильна, чтобы не пускать никакую новую идеологию на ее место. Поэтому поколение семидесятников в СССР формировалось безыдейным. А поскольку к идеологии в школе и прочих пропагандистских структурах добавляли еще и мораль, поколение оказалось аморальным. Или, точнее, каждый сам стал искать для себя моральные нормы.
Кто-то усвоил заповедь «Не убий», потому что выбрал мораль христианскую. Кто-то пришел к тому же, поскольку взял за образец современные европейские ценности. Но подобный самостоятельный выбор твердых моральных норм возможен лишь у зрелого, сформировавшегося человека, осознавшего, по крайней мере, их важность. В любом обществе такие люди количественно не доминируют. Осознать важность моральных норм не менее трудно, чем развить свой ум или сделать успешную карьеру.
А поскольку для карьеры лет 30–35 назад открылись невиданные возможности, моральный поиск совсем вышел из моды. Домашние библиотеки отправились к букинистам. Толстые журналы уступили место многочисленным желтым газетенкам. «Бабло побеждает зло» — решило поколение семидесятников, и какое-то время казалось, будто так оно и есть. Исчезли фанатичные искатели «светлого будущего» с «товарищем маузером» в руке. Все бросились обустраивать свое личное светлое настоящее с квартирой, машиной, хорошим счетом в банке и отдыхом на курортах Турции. Возникло общество с полными животами, но пустыми душами.
Многие из тех, кому нынче от 50 до 70, морали не имеют. Не следует думать, будто это ужасные люди. Я не пытаюсь их заклеймить. Они часто хорошие сотрудники и прекрасные соседи. В ситуации, не требующей морального выбора, они могут быть даже образцом для подражания. Но в кризисной ситуации их ценности легко трансформируются под воздействием пропаганды или прямых требований начальства. Ничто внутри не сопротивляется этим требованиям. Ведь твердые моральные нормы представляют собой барьер, через который трудно переступить. Сердце болит, душа стонет, психосоматические расстройства развиваются. А если нет норм, «единственно правильный выбор» оказывается легким.
Дмитрий Травин, экономист, публицист